Самовнушение помогает не особо, но я иду в офис, распрямив плечи и не оглядываясь затравленно по сторонам. Хорошее начало.
Но только в кабинете выдыхаю с облегчением. Сажусь в кресло, включаю компьютер, и тут раздается стук в дверь. Отец, наверное. Любит он все контролировать и проверять. Или Майя за вчерашними документами.
— Войдите!
Улыбка мгновенно слетает с моего лица, когда на пороге я вижу Чернова. А когда он захлопывает дверь, у меня начинается паника. Из этого кабинета не сбежать в Штаты…
Да и вообще никуда не сбежать. За спиной — стена. Передо мной — Саша…
Он смотрит так, будто я перед ним обнаженная стою. А с другой стороны, он злой как черт. Ухмыляется самодовольно.
Подходит, бросает на стол несколько папок с документами. Папки, которыми хочется ему по голове стукнуть. Да так, чтобы скривился от боли. Хотя вряд ли я такая сильная.
— Что это? — дерзко вздергиваю подбородок.
— Хочу проверить, на что ты способна, Алина, — улыбка на его лице становится шире. А мне испариться хочется, исчезнуть скорее. — Сегодня тебе от меня не сбежать, — добавляет Чернов, будто прочитав мои мысли.
Я закатываю глаза. Еле сдерживаю улыбку, потому сейчас я вижу в Саше Айсель. Нашу дочь. Она точно так же ухмыляется, когда в ее голову приходит что-то хитрое. Например, однажды на нее накричала мать одного ребенка из детского садика. Только из-за того, что Айсель заняла первое место в соревнованиях по танцам. Я была сильно расстроена. Милена достойно ответила той женщине, и та ушла, сказав, что в следующий раз не позволит проиграть своей малышке, обязательно выиграют.
Моя дочка выглядит спокойной со стороны, однако на самом деле она упрямая и целеустремленная. Пусть родительнице своей подруги ничего не ответила, зато тренировалась весь день и обещала нам с Миленой, что и во второй раз она займет первое место, чего и добилась в итоге.
Смотрю на Чернова и расслабляюсь. Не вижу смысла держать лицо серьезным, когда так хочется смеяться. Я столько раз представляла перед собой эту сцену. Ведь была уверена, что Саша будет бросать мне вызов каждый и каждый день, пока ему не надоест эта игра.
— Ведешь себя как маленький обиженный мальчик, — широко улыбаюсь я. — Вроде бы повзрослел. Сколько там тебе лет? Тридцать? Тридцать пять? — шучу, конечно же, и мысленно подмечаю, что Сашка злится. Он что, думал, что я промолчу и буду подчиняться ему? Ага, блин. Пусть от своей шатенки требует, чего душа его пожелает. — Но он все тем же ребенком остался, каким был больше четырех лет назад — это факт.