— Извращенец! Отошёл от меня! Немедленно! — прорычав, дрожащими пальцами пытаюсь протолкнуть пуговицу через петлю. — Чего пялишься? Тебя, кажется, твоя та накрашенная куколка не устраивает?!
— Устраивает, — хрипло выдает он, упираюсь руками в стену по обе стороны от моей головы. — Да только почему-то клинит на тебе. Вот мне очень интересно... Зачем ты это сделал, Алин? Ведь не просто так дядя Тимур сделал мне замечание. Он ни разу...
— Значит, ты очень часто приводишь сюда своих... — запинаюсь, не знаю, как выразиться. На самом деле я не люблю материться, однако сейчас в голову кроме мата ничего не приходит, что очень удивительно.
— Да вроде бы нет.
— Так ты сам ответил на свой вопрос. Не приводил — не получал от моего отца по заслугам. А как привел, так получил. Поверь, если бы я обнималась или же позволяла кому-то целовать меня при всех работниках, дядя Рамиль точно так же позвал меня к себе и учил бы уму-разуму. Мне абсолютно плевать на то, с кем ты и чем занимаешься. Не вижу смысла доносить отцу. Он не слепой, как ты уже убедился.
— Мой отец не такой, как дядя Тимур.
— Вот оно как?! И какой же твой отец? Окей, я завтра приду со своим мужчиной и буду при всех облизывать его. И обязательно, чтобы дядя Рамиль увидел. Уж очень хочу его реакцию проверить.
— А ты только посмей, — вдруг выдает он угрожающим тоном. — Все кости ему поломаю и покажу дорогу в лес...
— Я твоей дамочке, между прочим, не показывала никуда дорогу! Ты какого черта в мою личную жизнь вмешиваешься? Отойди от меня, Саша! Это уже не смешно! Если ты каждый раз будешь так делать, — я развожу руками. — То я просто перестану пользоваться лифтом. Ты меня достал потому что! Отойди, черт возьми! Не слышишь...
Договорить не успеваю, потому что Чернов уж слишком резко обнимает меня за талию и прижимает к себе. Впивается в губы с таким напором, что даже возмутиться не успеваю. Лишь цепляюсь за его плечи и пытаюсь! Очень пытаюсь отстраниться, однако тщетно.
Голова начинает кружиться, а по телу разливается тепло. Я не могу позволить ему так поступать со мной. Не могу отвечать, не могу углублять все это безумие. Но и остановить Чернова — выше моих сил.
Запах, который исходит от этого человека... Я пьянею от этого аромата. На миг даже приоткрываю рот, чем Саша пользуется моментально и углубляет поцелуй, да только я отворачиваюсь. Я отскакиваю в сторону. И впервые в жизни умом понимаю, что... Если бы он вернулся тогда, попросил прощения... Если бы мы поговорили по-человечески четыре года назад... Я бы его простила. Наша ситуация так не усложнилась бы. Мы поступили по-детски. Совершили слишком много ошибок. Но я не жалею. Иначе Айсель в моей жизни не стало бы.