— Идиот! — не узнаю свой голос. — Не трогай меня! Немедленно запусти лифт! Отойди! Черт! — меня буквально трясет. Если я сейчас же не выйду отсюда, просто упаду в обморок от стресса и острых ощущений, которых давно не испытывала.
Саша медлит. Не сводит с меня взгляда, смотрит задумчиво. Что-то размышляет в своей голове. Он запускает лифт, я же поспешно поправляю одежду.
— Мы поговорим с тобой в тихой обстановке. Не здесь, — серьезный тон врезается в сознание. — Есть о чем.
Он будто отбросил свое детское поведение в сторону и сейчас говорит со мной, как с самым сильным конкурентом. Ни улыбки, ни усмешки. Сама серьезность.
— Иди со своей девушкой разговаривай в тихой обстановке, Саша. Я здесь всего несколько дней, но уже успела устать от твоих наездов. Если ты делаешь это специально и тем самым хочешь отстранить меня отсюда, то зря стараешься. У тебя ни хрена не получится.
— Наоборот, Захарова. Я сделаю так, чтобы ты никогда в жизни из этой компании... Из этой страны смыться не смогла. Как смылась несколько лет назад.
— Ты мне угрожаешь? И какая тебе разница, останусь я тут или уеду? У каждого своя жизнь.
— Ставлю перед фактом, Алина.
Створки лифта расходятся и Саша ждёт, когда я выйду, сам же идёт следом.
— Что опять? — спрашиваю, когда он вместе со мной заходит в кабинет. В мой, между прочим!
— Я вчера тут документы оставлял. Их заберу. Не рычи, — вот теперь уголки его приподнимаются, изображая ухмылку. — Ты так дрожишь, когда я к тебе подхожу. Хочешь ведь... Прикоснуться, например. Но почему-то упорно отталкиваешь. Не поможет, мелочь. Ты от меня никуда не денешься.
— Ага, блин. Никуда не денусь. Это я уже поняла. Все нервы мне вымотал за три дня.
Чернов никак не комментирует мои слова. Он смотрит на наручные часы, хмурится.
— Я приеду к тебе вечером. Хочу дочку увидеть. Возможно, не только твою, Алина. Что-то мне подсказывает, что ты от меня скрываешь очень важную вещь. И я не остановлюсь, не убедившись полностью…
Отворачиваюсь и молчу, надеясь, что Саша не услышит грохот моего бедного сердца, которое, кажется, вот-вот прорвет грудную клетку. А что мне ответить? Никакие слова здесь не помогут. Вот же упертый!
Но нельзя, чтобы он приезжал ко мне, а в родительский дом тем более.
— Саш, — устало говорю, — хватит. Не надо этого… всего, — неопределенно веду рукой.