– Мне, как правителю нашей великой
страны, отрадно видеть…
А меж тем слуги, попавшие под власть
наложенных на них печатей, принялись наполнять опустевшие бокалы
вновь.
– … как примиряются два сильнейших
рода, две опоры Империи…
И никто не посмеет пригубить их, пока
монарх не закончит говорить.
– … и как они решили скрепить свои
дома узами брака…
И никто не посмеет не выпить, когда
он сам поднимет свой бокал.
– … чтобы сделать сильнее всех
нас…
Та самая служанка, что помогала с
длинным подолом платья, уже несла на подносе бокалы для новобрачных
и венценосной особы.
– … процветание Империи невозможно
без процветания его семей! А величие Империи зиждется на силе
каждого из вас!
Я уже видел, торопящегося ко мне
Сивого, а за его спиной белокурого Блурвеля – того, на кого я смогу
переложить всю ответственность за принятие такого непростого
решения. Но, кажется, он безнадёжно опаздывал. Речь Императора
оказалась на удивление короткой, и он уже взял с подноса вино.
– Да здравствует новая семья! Да
здравствует Империя!
– Да здравствует Империя! –
пронеслось по всему залу.
Император поднял бокал в воздух. Да
будь что будет.
«Вспышка» света осветила зал,
заставив большую часть гостей зажмуриться. А вместе с тем
отложить на какое-то время распитие вина. Другие тоже повременили,
явно не понимая, что происходит.
– Вино отравлено! – заорал я что было
сил. – Вино отравлено! Никому не пить! В вино подмешан яд.
Не теряя времени, я схватил слугу с
кувшином и повалил на пол. И тот словно безвольная кукла не оказал
мне никакого сопротивления. Подбежавший Блурвель переменился в лице
и сквозь выступающие из глаз слёзы смотрел на меня сейчас как на
полоумного. Их то с Сивым задело больше прочих. Мрачный так и
вовсе, закрыв руками лицо, пытался найти ориентир в пространстве.
Другие сильные маги уже разворачивали щиты, закрывая ими важных
гостей. Другие уже были готовы разорвать меня в клочья, и лишь
спокойствие Императора останавливало их от немедленных
действий.
– Ты рехнулся?! – зашипел Блурвель,
глядя на растекающееся вино из разбитого кувшина. – Что ты мелешь,
я бы почувствовал яд.
– Да ты сам посмотри, – забыв про
вежливость, я ткнул на безвольно лежащего на полу слугу. – На нём
печать.
Мастер положил тому руку на голову,
но проверка не потребовалась.