Решаю - мне нужно уговорить его выпустить меня отсюда.
Давить на жалость бесполезно, но ему же нужны от меня результаты. Если сработает, то буду стараться показывать продуктивность. От кочевников, с которыми я долго жила, слышала множество слухов про психологию интерналов. В городе некоторые из них подтвердились. Один рассказывал про прямолинейность мыслительных процессов элиты. Интерналы думали как компьютерная система. Все сводилось к вычислениям по заявленным данным. Они не были гибкими. В этом плане мы люди - их превосходили. Жаль, что во всем остальном сильно уступали, поэтому интерналы и победили, обратив наши города в колонии и навязав свои правила.
Некоторые люди сбежали от созданной системы, став кочевниками, избегающими колоний, живущих по правилам верховенства совета десятерых. Я выросла среди кочевников, не помня как к ним прибилась.
В памяти всплыл короткий эпизод из детства.
Я нахожу в походном сундуке моей названной матери пачку старых потертых картинок. Последние остатки былой цивилизации. Рассматриваю. На них так много зеленого и синего. Узнаю небо, но оно другое, голубое с белоснежно-пушистыми комочками.
Мы привыкли его видеть задымленным и желтеющим. Говорили, что оно такое из-за засухи. Интерналы создали систему выращивания растений в новых условиях, но сама природа не часто поливала почву дождем. Только в такие редкие мгновения небосвод преображался, наполняясь розовыми оттенками.
Картинки в моих руках раскрывают мне еще один секрет. Я вижу деревья и реки. Не сразу понимаю, но внутреннее чутье выдает подсказку. Сознание наполняется порывами радости и одухотворения.
Прикрыв веки, я иду по этому лесу. Босые стопы щекочет влажная трава и ушей касаются непривычные звуки, но действуют успокаивающе. Легкие поглощают душистый воздух, я вдыхаю его и не могу насытиться. Поднимаю голову, всматриваясь в лучи теплого мягкого света, пробивающиеся сквозь кроны деревьев.
Взгляд фокусируется на мелких пылинках, зависающих в воздухе в золотистом потоке. Протягиваю к ним руку, желая поймать. Один мелкий комочек опускается на подушечку пальца и с легким потоком ветра от моего дыхания уносится дальше.
Мое внимание переключается на журчание воды и воображение уже рисует ее прохладу, обивающую камни. Пока я путешествую в мире грез, не замечаю как моя рука, сжимая кусок зачерствевшего мела, вырисовывает узоры. Все обрывается. Моя названная мать ловит меня за моим занятием и я уверена, что она рассердится. Но нет.