– Поздно жалеть, клятвы при Богине выдержал…
Улыбка сошла с лица Адму, неуловимо сменившись горделивым и надменным выражением, но Полакка не заметил перемены. Он рассматривал потолок.
– Не жалею. Только от таких-то долгих планов надобно при жизни попрощаться с родными. – Улыбка тронула губы, озарив хмурое лицо мужа.
– Не будем тянуть, мудрая Адму. – Полакка оторвал взгляд от потолка. Встретился глазами с женщиной. – Сегодня вечером соберём совет пятисот, пока не разъехались добрые по домам. Огласим твои думы… все или почти все…
Неожиданно муж хлопнул себя ладонью по груди. Громко засмеялся. Продолжил, уже встав, нахлобучив островерхую серую шапку по брови:
– А ведь и попрощаться с семьёй не успею. Вот оно как сложилось! – С теми словами Полакка покинул жилище Таргетая.
Днём позже. Вечер. За Великими стенами Севера
За высокими валами главного поселения северных – шумное сборище. Уже третий месяц по степному календарю, от раннего лета до осени, за зелёными стенами союзные племена расхаживают с обнажённым оружием. Не привыкать древним, местами оплывшим от невостребованности оборонительным валам к разноголосым – то важным, то гневным, то шутливым – пересудам. Покосившийся частокол на гребне валов – равнодушный свидетель передвижения огромных человеческих масс: народ всё прибывает. Посредине луга перед валами – тяжёлые копья для пешего боя тыльниками воткнуты в землю, наконечниками соединены. Копья затейливо расписаны, как для брани. Красные волны бегут от тыльников к сверкающим на солнце наконечникам. То верный призыв к выборам вождя.
Крытые повозки знати со штандартами северных племён выстроились в ряд без тягловых лошадей. Колёсные спицы тех повозок – в рост воина. Штандарты, числом двенадцать, обращены символами – резными мордами зверей-прародителей: волков, тигров, птиц, барсов, грифонов, рыб – на восток. Оглобли повозок подвязаны, устремлены вверх. Народ рассаживается кругами вокруг копий. Первый круг уже собран из знати северных племён. Не дожидаясь окончания сборов, складывают костёр. Невысокий, из сломанных изношенных жердей, что прежде были основой мотыг, лопат и прочего домашнего инструмента. Костёр поджигают жрицы. Их красные одежды видны издали. Девы, повернувшись к светилу, поют благодарственную молитву. С её первыми ласковыми словами шум затихает. Хвалебная песнь неспешно поднимается в небо.