– Гришенька, придется ехать домой, работать сегодня не будем… Проходная что-то низковато. А вообще-то жми на дачу.
Они укатили.
Через двенадцать минут подошли два «алика». Присев на краю и свесив вниз похмельные ноги, они распили бутылку вина местного разлива, после чего ввергли пустую бутылку в пучину, предварительно расколов последнюю прицельным броском о стену дома.
Да, да, радостный мой читатель, именно она стала второй жертвой беспощадного аномализма.
Собутыльники же, отряхнув помятые зады, отправились в порт загружать в контейнеры ящики с вышевыпитым вином.
В восемь двадцать девять у котлована с видом на уходящий в море дом собралось около ста восьмидесяти четырех служащих НИИ, двенадцать преподавателей школы ДОСААФ – в основном проворовавшиеся майоры в отставке, разжалованные из строительных батальонов; пять машинисточек машинописного бюро и их начальница; пьяный оператор котельной; неуместно трезвый начальник ЖЭУ; два сурово нахохлившихся работника особого отдела, угрожающими лапками перебирающие шифрами на секретных пластмассовых сундучках; директор клуба «Архитектор» и его хор в составе двух басов, двух сопрано, одного мецесопрано, семи теноров и ансамбля пляски кавказских мальчиков из двадцати семи человек – гордость директора клуба.
В восемь тридцать одну появилась нетрезво виляющая «Волга» директора НИИ.
Осознав непорядок массового невыхода на работу по причине недосягаемости проходных, директор соскочил в воду, добултыхал до прозрачных дверей, отливающих уже глубинной зеленью, мужественно пытался их открыть, но силы покидали его, и с последними словами: «Ну, Кузьмухин, ну, гад, узнаешь!..» – выпустил никелированную ручку и исчез в мутной ряби.
О чем узнает предисполкома Кузьмухин, мы надеемся испросить, читатель, у крабов, обитающих в этих местах.
Через два часа, наконец-то, до сознания толпящихся на берегу дошло, что рабочий день на сегодня исчерпан.
Все разошлись. Кавказские танцоры, поплясав немного на краю котлована лезгинку, также удалились, оставив оператора институтской котельной Василича в бесконечном угарном одиночестве.
Специалист энергетических установок что-то доказывал ушедшему в пучину директору мудреными для нашего брата терминами.
– Дык ёлы… три секции во втором котле – давление не ночевало, а форсунки-то, слышь, как сипят! Дык рази это вспрыск, когда фють-фють и шахнул!