– Меркурий, помоги мне, – сказала тётя Зармануш.
Нет, она не была язычницей, она просто обратилась к племяннику за помощью. Молодой Меркурий поднялся со скамьи, в один приём снял обколоченный ковёр с перекладины и тут же водрузил другой. Тётя Зармануш с той же старательностью стала обсыпать ковёр плотными ударами палки. А красавица Айхатун продолжала внимательно рассматривать себя в зеркальце, но её изящные бровки, словно писанные пером, начали хмуриться, выражая ещё не высказанное недовольство.
А в это время жених Аристакес, крупное семейство которого занимало весь второй этаж невысотного дома, стоял в спальне перед зеркалом, примеряя свадебный костюм.
Семейство Долмазянов, проживавшее в этом доме, насчитывало шестнадцать человек, включая какую-то очень древнюю и очень дальнюю родственницу, которую – в первое время как эта женщина появилась в доме – родители Аристакеса не знали, к какой из родственных линий определить. Но вскоре привычка сделала своё дело и они больше не задумывались, на какую из ветвей семейного древа «прицепить» эту «долгоиграющую» старушку.
Аристакес, разглаживая складки на свадебном костюме, пристально смотрел в зеркало. Постоянно меняя положение, он напряжённо щурил глаза. Повернувшись в профиль, жених косо посмотрел на своё отражение и задумчиво сдвинул брови. Бабушка Егине сидела в мягком кресле и штопала какую-то вещицу.
– Бабушка, – сказал Аристакес, – а почему у нас такие носы?
– Какие носы, внучек? – спросила бабушка.
– Заметные, – сказал Аристакес, не решаясь произнести «большие». Он думал, что, сказав «заметные», слегка приуменьшает среднестатистический размер национального носа.
– Слушай, Аристакес, ты не Красная Шапочка, а я не волк, чтобы отвечать тебе на такие вопросы. Зачем тебе это надо?
– Бабушка Егине, мне кажется, что у меня нос слишком заметный.
– Вай! Заметный-маметный, а-а-а! Говори прямо – большой!
– Хорошо! – вспылил Аристакес. – Большой, большой нос… Но почему он большой? Что наши учёные говорят? Почему?
– Я не знаю, что говорят учёные, но мой отец говорил, что там у нас нервы живут.
– Бабушка, нервы везде живут.