Отрезает кусок пластыря и зажимает
его губами. Закатывает левый рукав, накладывает себе жгут.
Смачивает вату спиртом, протирает шприц и место укола. Вонзает иглу
в вену и смотрит, как колба наполняется кровью. Выдергивает. Зубами
заклеивает рану пластырем. Развязывает жгут.
Берет флакон. Проткнув крышечку
шприцем, выпускает кровь внутрь. Кровь разбегается алыми
спиралевидными разводами и тонкими дымчатыми паутинками. Алхимик
взбалтывает флакон. Для отделения сыворотки требуются оборудование
и время, но у нее — собственный способ.
Осталось подождать десять минут.
Алхимик снимает с шеи часы-кулон и, раскрыв, тоже кладет на
ветошь.
Альконец сипло дышит, веки с рыжими
ресницами подрагивают. Она вкалывает ему морфий, обрабатывает раны,
срезает лохмотья одежды, поглядывая то на часы, то на флакон. Кровь
постепенно опускается на дно, а наверх поднимается желтоватая
сыворотка. Раствор работает как надо.
Дав процессу завершиться, Алхимик
стерилизует второй шприц. Снова протыкает крышечку флакона,
вытягивает полученную сыворотку и немедля вносит ее в кровь
пилота.
Смотрит на часы.
Минута. Две. Три…
Дыхание альконца выравнивается.
Серо-зеленые глаза приоткрываются. Взгляд скользит по горам,
притупленный туманом боли. Разлепляются губы, выпуская слова на
альконском:
— Где я?.. — и с ужасом: — Кто
я?..