— Не продолжай, — поморщился Император. — Я читал рапорты о… гм…
химическом составе той смеси в бутылках, которые ты притащил на
стадион. До сих пор удивляюсь, как ты выжил.
— Железный организм! — Фома попытался улыбнуться, но осекся под
тяжелым взглядом Государя. — То есть… я хотел сказать… В общем,
больше никаких экспериментов с кактусами и прочими растениями.
Обещаю. Максимум алоэ… для закапывания в нос.
— Ловлю на слове, — кивнул Император. — Отдыхай, Фома. Через
пару недель получишь новые документы и назначение. И… — он помедлил
в дверях. — С возвращением в строй, офицер.
Когда шаги Императора стихли в коридоре, Фома без сил опустился
на кушетку. Его трясло. Слишком много событий, слишком много
эмоций. Он провел рукой по новой метке, все еще не веря до конца в
произошедшее.
«Спасибо, Костя,» — подумал он. — «Чем бы ты там ни был на самом
деле… ты вернул мне жизнь.»
А потом улыбнулся, вспомнив кое-что:
— Интересно, а у целительницы все-таки не найдется фляжки? Чисто
символически, за возвращение…
После ухода Императора Дарья несколько минут мялась у дверей
медпункта, собираясь с духом. Наконец, глубоко вдохнув, она
проскользнула внутрь.
Фома полулежал на кушетке, разглядывая новую татуировку на руке.
Услышав шаги, он поднял голову:
— О, виконтесса собственной персоной! Какими судьбами? —
беззлобно произнес он. Скорее с любопытством.
И выглядел Фома на удивление адекватно. Не как обычно.
Дарья замерла у входа. Ей вдруг показалось, что воздух в комнате
стал тяжелее. Перед глазами всплыли воспоминания — темный подвал,
крики, запах крови и страха…
— Я… — она запнулась, но заставила себя продолжить. — Я пришла
попросить прощения.
Фома удивленно приподнял бровь:
— Вот это новости. За что же?
— За пытки, — она опустила голову. — За то, что… наслаждалась
твоей болью. За все то время в подвалах Кривотолковых. Я была… — её
голос дрогнул. — Я была чудовищем.
— Да ладно, — он беспечно махнул рукой. — Ты просто выполняла
приказы. К тому же, я тогда был не в себе. Половину даже не помню
толком.
— Нет, — она решительно покачала головой. — Дело не в приказах.
Я действительно получала удовольствие от чужих страданий. И теперь…
— она сглотнула комок в горле. — Теперь я хочу все исправить. Если
нужны деньги, компенсация… все что угодно — только скажи.