— Что такое спот? — Я этого и правда не знаю.
— Площадка для скейтбординга. Их специально строят, чтобы райдеры могли трюки отрабатывать. Если бы можно было, мы бы сейчас махнули на Петровский проспект под мост. Там рампа есть и разгонка, перила, гробик. Для флэта все…
— А туда тоже нельзя?
Термин “гробик” меня как-то не очень радует. Попахивает постапокалипсисом и зомби.
По упаднической интонации в голосе Андрея я уже и без ответа понимаю, что в то интересное место, где перила с гробами — ему тоже заказано.
Андрей и не отвечает, только головой мотает отрицательно и хмурится еще больше. Взгляд его становится напряженным, и руки крепче сжимают руль. Стопудово не потому, что за дорогой надо следить. Ее Андрей, судя по уверенным маневрам на поворотах, знает хорошо. Грунтовка тоже петляет. Мы проезжаем поселок, одиночные дачные строения. Застройка пестрая: то коттедж за трехметровым забором, а то развалюха деревянная за торчащим, как зубы старого дракона, штакетником. Блеск и нищета Ленинградской области. Потом уже и домов нет, дорога через лес тянется и неожиданно выстилается прямой кремнистой лентой по полю. Совсем другой ландшафт. Поле не возделанное, заросшее травой, но борозды еще заметны. По обочине дороги какие-то гигантские растения, похожие на зонт. Листья, как у лопуха. Стоят стеной, а за ними уже само поле.
Все это я могу хорошо рассмотреть, потому что теперь Андрей объезжает ухабы, и мы двигаемся вперед совсем медленно.
— Не для такой дороги машина, — цедит он сквозь зубы при очередном скребущем по днищу звуке.
Дальше следует длинная фраза на великом и могучем. Если бы это был не Красавчик, а кто-то другой, то мне бы уже пришла мысль, что некий маньяк хочет завезти меня куда подальше и там расчленить. Тем более, что мы подъезжаем к торчащему, как перст, посреди поля то ли складу, то ли ферме. Все чудесатее и чудесатее. Что мы тут забыли? У входа стоят мотоциклы. Андрей заезжает на площадку перед строением. Назвать это парковкой никак нельзя — бетонные плиты уложены кривовато, как будто под ними земля вспучивалась. И там еще ржавый остов какой-то иномарки. Мы останавливаемся рядом с ним перед полуразрушенной бетонной стеной — она смахивает на бывшее ограждение для мусорных баков. Такие теперь только в фильмах про 90-е увидишь. Подкрепляет впечатление торчащая из края стены арматура. Сама же стена разрисована граффити. Причем мастерски так. Череп там, розы, надписи, парень в прыжке на скейте: ноги выше головы, руки в стороны.