— Понятно, а то я уже обрадовалась. И со школой у
вас никак?
— Никак. Раньше автобус заезжал, а теперь или в
интернат, или на дому. Мы выбрали последний вариант. Раз в четверть
ездим в школу, сдаем экзамены, контрольные. Не смогла я своих
девчонок в интернат сдать. Как же при живых родителях и жить в
казенном доме, — вздохнула Маша.
— А как же социализация? — удивилась Люба.
— У нас с ней всё в порядке, — усмехнулась баба Надя. — Народ у
нас общительный.
— Кружки всякие?
— Шить, вязать, вышивать, корову доить, загон чистить, пирог
испечь, дрова нарубить и полку прибить могут, — усмехнулась
Маша.
— Ладно, хватит тут лясы точить, идем к Наташе. Еще успеешь
поговорить, — потянула Любу баба Надя. — А то что-то у меня на душе
как-то нехорошо.
Глава 8 Макаровна
Верочку Люба все же оставила у Маши, хоть и боязно
было доверять малышку чужим людьми.
— Не бойся. Они ее не обидят, — успокаивала ее баба
Надя. — Ты с Макаровной будь осторожна, у нее не только глаз
плохой, но и язык поганый. Дулю скрути в кармане, так и держи ее
все время, пока мы с тобой не уйдем.
— Как же я вашу Наталью осматривать буду с дулей в
кармане? — спросила Люба. — Так и если ваша Макаровна такая
противная, зачем она у лежачей дежурит?
— У нас так положено. Да и скандал будет, если ей в
этом отказать.
— Как скандал? Человека не будут напрягать с уходом
за больной, а она еще и ругаться будет? — удивилась
Люба.
— Не участвуешь в жизни деревни, не жди, что она
будет участвовать в твоей, — усмехнулась баба Надя. — А обособленно
у нас очень сложно жить. Даже городские в скором времени это
понимают.
— У вас есть еще и городские? - удивилась
Любаша.
— Ага. Муж с женой. Оба на пенсии. Приехали к нам
свой век коротать. Он пасекой занялся, а она интересные штуки из
макраме плетет и по хозяйству хлопочет. Хорошие
люди.
— Ясно, — вздохнула Люба.
— Погодь, — остановилась бабушка, — у меня кое-что
есть, от дурного глаза помогает.
Она сунула в карман руку и вытащила связку
английских булавок.
— Не боись, они новые. Сама я их не носила, как-то в
город ездила, купила и в приличном тулупе забыла. Вот и
пригодились.
Баба Надя ловко прикрепила булавку к Любиному
пуховику.
— Все зло убери, от злого глаза отврати, от порчи и
сглаза Любу защити, да будет так, слово мое — закон, — прошептала
бабулька, — давай еще на край кофты застегнем.