— Вот, свистун, выкипел, сейчас еще раз поставлю, чай пить будем. Я только умоюсь, ладно?
Я киваю и тоже улыбаюсь.
Нина встаёт, заново наполняет чайник, ставит на плиту и уходит из кухни.
Теперь я могу оглядеться, при Нине мне неудобно было рассматривать кухню. Впрочем, смотреть особо не на что.
Дом старый, из тех, что фасадами выходят на Большой проспект Васильевского острова. Квартиры за этими фасадами могут быть самыми разными: от апартаментов в два этажа до клетушек без ванных комнат и с такими вот крошечными кухоньками. Мебели на кухне мало. У окна стол, по двум сторонам от него по табуретке, у двери холодильник, над раковиной газовая колонка, рядом плита, над холодильником навесной шкафчик с непрозрачными дверцами, а на самом холодильнике сушилка для посуды, прикрытая цветным вафельным полотенцем. Вот и всё. На подоконнике герань и пустая пепельница.
Занавески на окне кухонные, короткие, в половину рамы. Перед ними ещё подвешен тюль во всё окно. Стены оклеены серыми моющимися обоями с какими-то крупными розово-сиреневыми цветами, вроде лилий. На полу зелёный линолеум, рисунком напоминающий малахит. От этого «каменного» пола кухня кажется ещё меньше и как-то унылее. Но очень чисто. Пол, раковина, колонка и плита просто блестят, кухонный стол тоже — на них ни пятнышка. В чайник можно смотреться, как в зеркало.
Да, это та самая чистота бедности, которая пытается компенсировать всё, чего не хватает владельцам кухни.
Через пять минут Нина возвращается.
— И на кого же я была похожа? Чучело гороховое, а вы и не сказали.
— А вы и не спрашивали.
— А надо обязательно спрашивать?
— Желательно.
Снова повисает молчание, но уже не такое напряженное и настороженное, как в начале, более домашнее. Я смотрю, как Нина достаёт из сушилки посуду, из шкафчика — хлеб, из холодильника — сыр, масло, как делает бутерброды, заваривает чай.
Я вдруг вспоминаю, что не ужинал.
— Значит, если я не спрошу, почему вы здесь, то так никогда и не узнаю? Вам чай или кофе?
— Чай, пожалуйста, — отвечаю я сначала на второй вопрос, а потом уж на первый. — Если спросите, то и тогда не узнаете.
Рука с чашкой, которую мне протягивает Нина, замирает, я успеваю рассмотреть китайский узор на чашке, а ещё — красивые ухоженные ногти Нины, её тонкие пальцы, изящные кисти рук и хрупкие запястья.