Ничего, именитым людям полезно
посидеть взаперти, обсудить что да как, а может и пар выпустить, а
то расслабились они. Батюшки на них нет, он то уж точно бы тростью
отходил так, что только лбы и спины трещали.
А у меня есть дела поважней. Письма
от доверенных людей прочесть, обмозговать пару проектов, да с
Ярославом пообщаться, жаль Иван маловат еще, а то и с ним бы
поболтал.
До кабинета я дошел по трем
коридорам, минуя посты лейб-гвардии, многочисленные светлицы,
закоулки и закутки. Дверь передо мной открыл сержант Карпов —
парень смышленый, с авантюрной жилкой, но при этом
дисциплинированный. Из мелкого дворянского рода, получившего надел
при моем батюшке. Он же, старший в двойке, передал завязанные
бечевкой письма. Стопа изрядная, кто-то в этот раз не пожалел
бумаги.
Войдя в комнату, не слишком большую,
но и не маленькую, привычно ощутил на себе кустистый взгляд Иоанна
Васильевича, кречетом взирающего на нынешнего царя, а затем, чуть
сместившись в сторону, ощутил на себе взгляд родного отца: давящий,
сминающий словно прессом, угнетающий. Но я к этому привык — все же
не зря портреты вешал именно так. Люди, что приходят сюда чувствуют
давление куда сильнее меня, я ведь уже привыкший…
— Так, с чего же начнем?
Пожалуй, не будем изменять практике и разложим в порядке
очередности.
Сразу видно, что корреспонденцией
занимался Никифор, вон на каждом письме в правом верхнем углу
цветная пометка: зеленая, желтая или красная, так сказать от общих
вопросах, не требующих спешки и заканчивая срочными депешами, где
реагировать необходимо мгновенно и промедление смерти подобно. И
что самое интересное, у него ведь всегда получается угадывать
'срочность' послания, а ведь в сами конверты старик не заглядывает,
однако выяснять маленькую тайну обер-камердинера я не стану, пусть
это так и останется для меня маленьким приятным сюрпризом.
Экстренных писем сегодня оказалось
два: с одной стороны мало, а с другой очень много, корреспонденция
то считай каждый день приходит. Вскрываю сразу оба, я хоть и не
Юлий Цезарь, но определить общее настроение послания способен с
первых строк, благо служивый народ и чиновники вместе с ними
отучились велеричаво писать о действительно важных событиях.
Князь-кесарь отучил, вместе со своими берложниками.
Итак что мы имеем. Первое письмо —
новости с европейских равнин, не сказать чтоб неожиданные, но
неприятные — я до последнего надеялся на то, что датчане с
саксонцами одумаются, ан нет, все же учудили с австрийцами в
компании. Ладно, это неприятно, но не катастрофично. Теперь
перейдем ко второму посланию.