— Давай, — хрипло и грубо повторяет он. — Ну же.
Я слегка опускаю голову, и так четко я еще ничего не видела в жизни: расстояние от кровати до того места, где Везувий опирается на стену.
Здесь четыре его шага. Шесть моих, наверное.
Паркет и часть ковра между нами будто гипнотизируют меня.
Это значительно большое расстояние…
Почему это Везувий остановился так далеко?
— Буду развлекать, — медленно произношу, чтобы скрыть истинный тон, — если ты… если ты подойдешь сюда. Если подойдешь вот сюда, прямо к кровати!
Он опускает руку с бутылкой и слегка выпрямляется, отталкиваясь от стены.
И оказывается перед кроватью так молниеносно, что меня пошатывает. Впиваюсь пальцами в одеяло, и возглас удивления, слава богу, задавливает мое иссушенное горло: поэтому я просто блеклое мычание издаю.
Везувий дышит не совсем ровно. Прямо как я.
— Что такое, Помпон? — слишком громко заводит он. — Подползай поближе, ты же меня позвала. Там позвала, тут позвала. Что зависла, как не родная, а?
Да я и собиралась подползти прямо к краю. Собиралась!
Его тихий издевательский смех будто взрывается у меня прямо в голове. Там есть что-то еще, в смехе, — тщательно скрытое между вибраций этого невероятного баритона — и сейчас я узнаю, я узнаю, что именно!
9. Глава 8 НАДЯ
Приподнимаюсь на коленях и решительно вытягиваю руки, чтобы схватить мерзавца, а он!
А он!
Каким-то магическим фокусом перехватывает мои запястья и еще двигает меня, будто собрался управлять.
— Нет, — отрубает Везувий. — Будет, как я скажу. Дай хоть посмотреть на тебя, — отчего-то разозленно понижает он голос.
— У тебя был шанс смотреть на меня! Я…
Его рука сжимает мое плечо, затем — бок, потом — бедро, а дальше он прихватывает все части моего тела поочередно, и начинает путаться в собственных движениях.
Прикосновения ощущаются отпечатками. Сухая поверхность ладони будто высасывает весь мой запал. Поверхности наших кожных покровов… словно сталкиваются, и я уверена, что это — неравный бой.
Я не могу уследить за всеми «отпечатками». Хочу внезапно закричать, чтобы Родин не смотрел мне в глаза. Это невыносимо, потому что…
… потому что я не могу оторваться.
От смятения касаюсь ладонью свое лицо, и его рука моментально присоединяется.
— Что ты умеешь? — громко и рвано спрашивает Везувий. — Давай, перечисляй.
— Шить, — сразу отвечаю, потому что, понятное дело, это я умею делать лучше всего.