— Скоро утро, — непонятным тоном произносит он совсем тихо. — Ты устала. Будешь спать сейчас.
— Ммм, — снова мотаю головой. — Неа.
Глаза у меня закрываются лишь от усталости, а не от сонливости. Нет-нет, не буду засыпать. Ну почему Везувий так себя ведет? Мы в одной постели, голые… Как же вредно думать так много, как он: я прямо вижу, как в чернявой башке бурлят тысячи мыслей.
Почему-то его ладонь холодная, когда она бесконечно гладит меня по талии.
Нельзя засыпать, ведь завтра на работу, и вообще… эта ночь… закончится, как я захочу.
— … может быть, через пять-шесть лет, Помпон, — шепот обрывками достигает сонной перины, окутывающей мое сознание, — может быть, да?
Вот точно знаю, что ответить, хоть и не совсем понятен смысл вопроса. Вот точно, сейчас скажу, только так… хочется… спать…
… И, просыпаясь, я немедленно упираюсь ладонями в матрас, так как помню, как собиралась отвечать на вопрос.
День за окном обещает быть солнечным, а мой «Редми» уверяет, что я еще никуда не опоздала.
Так и стою, завернутая в простынь, посреди обтянутой голубым шелком гостиной, и вслушиваюсь в тишину.
Везувия в номере точно нет.
10. Глава 9 НАДЯ
В пункте выдачи заказов мне надо зарегистрировать начало рабочего дня через полтора часа.
Времени — вагон, подожду господина Вулкана. Может, он с чем-то вкусненьким вернется?
Зов природы приводит меня к ванной комнате, а там… душевая кабина: просторная и нафаршированная серьезными кранами и полками.
Мечта каждого, кто проживает в коммуналке, и уже частично ослеп от бумажного расписания на облезлой стене возле входа в уборную.
Хочется танцевать от радости, но под потоками теплой воды я лишь блаженно замираю, а танец дикого аборигена исполняю, только когда ступаю обратно на пушистый коврик.
Через некоторое время все-таки принимаю решение ждать Везувия внизу. В номере уютно и тепло, но не хочется терять лишние минуты, если придется бежать на работу. Вдруг коллекционер слишком поздно вернется.
Но он, похоже, и не собирается возвращаться.
Нетерпеливо стучу ребром метро-карточки по гладкой поверхности мраморной стойки. Где же он? Время в Гонконге на стене радует точностью, а тишина фойе отеля прерывается лишь редкими прокручиваниями входной двери-карусели.
— А он ничего не говорил, когда уходил? — переспрашиваю у Василисы.