Ротмистр замолчал, бездумно глядя на хутор и играя
желваками.
– Вы их догнали тогда? – нарушил молчание Рух.
– Какое там, – Вахрамеев пришел в себя. – Болотами паскуды ушли,
мы сунулись, потеряли двоих. – ротмистр повысил голос. – Яков!
– Тут, ваше благородие! – откликнулся опальный псарь.
– Из кожи вон вывернись, а след мне сыщи.
– Будет исполнено, ваше благородие!
Псы, неистово рвущие с поводков, ткнулись мордами в землю и
принялись выписывать пересекающиеся круги.
– Устроим погоню! – Вахрамеев сжал кулаки. – Далеко мрази вряд
ли ушли.
– Есть шансы, что люди живы? – спросила Лаваль.
– Призрачные, – отозвался ротмистр. – Падальщики любят свежее
мясо на своих ножках гнать, пока не сожрут. У меня вчера двое
разведчиков не вернулись, вот теперь и гадай. Может заблудились, а
может того...
– Или запили, – предположил рейтар с повязкой, закрывающей левый
глаз. – Фролка Кузьмин своего не упустит.
– Есть след, ваше благородие! – заорали от леса.
Трое псарей присели на опушке, удерживая скулящих собак.
– Гляньте, – Яков протянул на ладони обрывок грязного кожаного
шнура. Бучила матерно выругался. На шнурок были нанизаны отрезанные
человеческие уши, сморщенные, почерневшие, высохшие. Чудесное
ожерелье работы неизвестного мастера.
– В темноте обронили, – кивнул Вахрамеев. – Украшения такие у
них, отсекают пальцы, носы, уши, херы и на шею, кто во что горазд.
Особенно головы уважают, уносят с собой, как доказательство
доблести и в дар своим темным богам. А еще любят кожу снимать с лиц
и темени с волосами. Твари, одним словом, хуже нечисти и зверья.
Сударыня, вы с нами?
– Разве могу я упустить такую возможность! – Лаваль не отрывала
взгляда от кошмарного ожерелья.
– Упырь? – Вахрамеев перевел взгляд на Бучилу.
– Может не будем горячку пороть? – осторожно предупредил Рух. –
Мало нас, и неизвестно что за клятня впереди. Я может и выкручусь,
вас жалко, дураков.
– «Черная сотня» не отступает, – ротмистр горделиво задрал нос.
«Потому как мозгов нет», подумал Бучила.
Никуда идти ему естественно не хотелось, особенно преследовать
людоедов и живодеров по топям и дремучим лесам, в которых дикари,
как рыба в воде. С одной стороны успокаивало присутствие «Черной
роты», с другой ухватить в чаще стрелу в брюхо проще всего. Оно,
конечно, упырю не смертельно, но под шумок можно лишиться ушей.
Бучила машинально потрогал себя за острое ухо. Такие красивые
каждому дикарю захочется хапануть.