– Сопли подбери,
мразотень! – устало подначил Рух.
Воздяга сиганул молча, а от этого
в сто раз страшней. Уж лучше бы завывал. Гибкое, траченое проказой
тело, распласталось в прыжке. Рух напрягся, готовя единственный
точный удар. Второго шанса не будет, с этой тварюгой не
потягаешься, живо в лоскуты раздерет. Бучила развернулся в пол
оборота, замахнулся, и тут между ними вклинилась тень,
Рух и опомниться не успел. Его задело вскользь, отшвырнуло к реке, тесак отлетел. Вода
жадно плеснула в вершке от лица, левой рукой вляпался по запястье,
благо у берега не глубоко. Бучила зашипел от резкой, обжигающей
боли, отпрянул, поскользнулся и упал на белый песок. Ладонь
дымилась, кожа пошла пузырем.
На берегу, в паре саженей от
него, воздяга терзал Пантелея. Когти с треском кромсали плоть.
Пантелей сжимал монстра и надсадно хрипел, выплевывая черную кровь.
Гнилая слизь с оскаленной пасти сочилась ему на лицо. Рух метнулся,
выудил из песка тесак и рубанул целя в шею. Воздягу шатнуло, лезвие
скользнуло по выступающим позвонкам и впилось тварюге в плечо.
Монстр заворчал. Когти с хлюпаньем вышли из Пантелея. Доигрался,
дурак? Рух раскачал застрявший клинок и не поверил глазам. Истерзанный,
измочаленный Пантелей, засипел, с
силой прижав воздягу к себе. Со стороны это походило на
дружеские объятия. Чудище задергалось, завертело башкой, заскулило
протяжно, когти замелькали с ужасающей быстротой. На этот раз
Бучила не промахнулся. «Попович» вошел аккурат где
уродливая башка переходила в шею свитую из толстых, сиреневых жил.
Мерзко хрустнул
рассеченный хребет,
воздяга надрывно завыл. Рух отпрыгнул, да не совсем, как хотел.
Когтистая лапища рванула балахон на груди. Упырь отлетел и упал.
Тварь бросила терзать Пантелея, неуклюже скакнула огромной лягухой
и рухнула плашмя на живот. Задние лапы рыли прибрежный
песок, чертя кривые длинные борозды. Воздяга пополз
боком, подтягиваясь когтями и оставляя на белом песке черный, дурно
пахнущий след. Две башки — своя и
обманная, болтались по
сторонам.
«Достал
падлу!» – ликующе подумал Рух и взгромоздился на
тряпичные ноги, шалый от удачи и радости.
– А ну погодь! – заорал он, и шатаясь побрел за врагом.
Воздяга оттолкнулся всеми
четырьмя, пролетел сажени три и шмякнулся кучей дерьма. Рух
чувствовал недоумение захлестнувшее тварь. Страха воздяга не
испытывал, не умел, просто хозяин велел ему
уходить.