– Куды лезешь? – домовик презрительно сплюнул под
ноги.
– Доброго дня, – мило поприветствовал Рух, подавив желание
снести недомерку башку.
– Поворачивай
отсель, – насупился домовой.
– Я к Авдею, – козырнул Бучила знакомствами на самых
верхах.
– Не до тебя ему, уходи.
– А ты всеж позови, – Руха всегда бесили эти вечные пререкания.
Мнят из себя больше чем есть, грубят постоянно и злобствуют.
Из-за низенького росточка, видать.
– Ага, побежал, – фыркнул домовой.
Рух закусил губу, намереваясь
отвесить нахальцу пинка. Негоже в чужой дом силой идти, но если пес
у хозяев дурак?
– Чего тут, Мирон? – из
пахнущей мышиным пометом дыры вылез второй домовой: всклоченный,
растрепанный, по уши заросший бородой, собранной у рта в косички.
На упыря внимания не обратил.
– Вона, нечистая
принесла, – кивнул на гостя Мирон.
– Человече? – изумился напарник.
– Сам ты человече, варежка
мохнатая, – сказал Рух.
– Кто варежка? Ты пошто
лаешься? – домовой закипятился и попер на Бучилу,
выставив кулаки.
– Тихо-тихо, – Рух
примирительно поднял руки. – Ты
меня не замай. Нашел человече. Сами-то в
сапогах. Нешто очеловечились?
Домовые смутились,
запереглядывались, бородатый растерянно поковырял пальцем
ладонь.
– Ты это, дурика не
гони, – предупредил Мирон и тут же
нашелся. – Пращуры наши в сапогах хаживали, когда
людишки еще срам листочками прикрывали. То в книгах старинных
написано.
– Глянуть можно? Я книги страсть как
люблю, – промурлыкал Бучила.
– Не твоего ума. Сказано писано, значит и
есть. Хошь верь, хошь не верь, мне твое мнение мало волнительно. А
сапоги потом людишки у нас отобрали, хотели домовиков исконной
одежи лишить. А хрен там, вот они, сапожки! – Мирон притопнул каблуком.
– Ясно, – поспешил согласиться
Рух. – Лясы
долго будем точить? Меня, между прочим, Авдей
дожидается.
– Прямо и
дожидается, – напрягся бородатый и толкнул второго в
бок. – Ты
это, Мирошка, слышь, дойди до Авдея, спроси.
– Сам и иди, – набычился Мирон. – Авдей дюже злой.
– Вы собачьтесь-собачьтесь, – улыбнулся Бучила. – Авдей прознает, как гостя на пороге
мурыжили, доложить не подумали, враз подобреет, мое слово
верное.
Бородатый оказался умней, толкнул
Мирошку и юркнул в дыру. Отсутствовал не долго, Рух даже заскучать
не успел. Мирон зыркал исподлобья и ворошил носком исконно
домововского сапога сенную труху. Иногда настораживался,
прислушивался и кидал ладонь на оголовье топора. Господи, аки дите
с мохнатым мурлом...