«Свататься?! Соня же еще ребенок!!!» – первое, о чем подумал
бравый воин Зелим-бей заговоренный, когда услышал слова Давида.
Лишь полнейшей растерянностью можно объяснить его реакцию.
Впрочем, он тут же сообразил, о ком идет речь и какой же он болван.
Вероника! Его приёмная дочь, которую он вывез из Ахульго.
Единственный ребенок героического аварца Сурхая, погибшего на
развалинах твердыни Шамиля. Та, за кого он готов был биться со всем
миром, когда ее хотели обменять на князя Илико Орбелиани.
Невероятная красавица шестнадцати лет от роду.
«Как быстро летит время! И как много мы упустили, не видев дочь
столько лет!» – грустно вздохнул Коста. Суровым кашлем прочистил
горло, успокаивая себя, приводя мысли в порядок.
— Ты разговаривал с папой Мишей и мамой Адонией? – надо было
хоть как-то оттянуть серьезный разговор, и ничего лучше этого
вопроса в голову не пришло.
Хотя вопрос был, что называется, к месту. Костины греческие
друзья Мика и Микри, как он звал их в домашнем кругу, стали для
Вероники вторыми родителями и полностью взяли на себя ее
воспитание, когда чета Варваци покинула Тифлис.
— Да! Конечно! – горячо ответил Давид. – Как же я мог не
поговорить с ними? Но без вас – никак! Вы же официальные
опекуны.
Коста важно кивнул, прочистил горло еще раз. Напустил суровый
вид.
— Что они ответили?
Вместо ответа Давид полез за пазуху, достал и протянул Косте
конверт.
— Пожалуйста, батоно Коста. Это письмо от них.
— Хм... – Коста по-прежнему оставался суровым.
Взял письмо. Распечатал. Начал читать.
«Папа Миша и мама Адония», не отвлекаясь на рассказы о делах,
писали, что Давид им нравится, что он без ума от Вероники, что они
согласны. Пока читал, окончательно успокоился. И был готов к
разговору. Понимал, что это будет не совсем обычный разговор для
грузинского, да и вообще – для кавказского менталитета. XIX век,
Грузия, княжеский отпрыск из знаменитого на всю Гурию рода просит
руки дочери у человека, пробившегося с самых низов. Что бы сделал
такой человек? Тут же вскочил бы от радости, бросился обнимать
жениха, беспрерывно восклицая: «Да, да, конечно!» Но Коста мало
того, что был человеком начала XXI века и сам натерпелся от
своднической деятельности родственников. Его собственная судьба и в
прошлом времени, и его собственная женитьба во времени настоящем не
давали ему никаких прав на то, чтобы своей волей решать судьбу
приемной дочери. Тем более что речь шла о совершенно необыкновенной
девушке – своевольной, гордой, умной и красивой. Тамара №2, как он
часто называл Веронику про себя, будучи убежденным, что в свое
время Вероника вполне может и потеснить Тамару №1 на этом условном
пьедестале. Ему, в общем-то, было плевать на устои общества, в
котором будущую пару сводили, даже не задумываясь не то что о
любви, а даже просто о симпатиях молодых людей. «Кака така
любовь?!» – недоумевало общество. Мол, пустое все это. Стерпится –
слюбится!