— Не было такого! Не швырял я тебя на кровать!
— Потому что не успели.
— А сама-то? Сама? — лицо Клифтона побагровело, на лбу вздулись вены. — Явилась, значит со своим декольте, прелестями сверкала. Думаешь, не видел, как ты по сторонам глазела? На деньги позарилась. Небось, сверхурочно подработать хотела!
— Тишина! — Олгрен ударил молотком по трибуне.
Слушание длилось несколько часов. Справедливости ради судья несколько раз пресекал Клифтона, поймал его на лжи относительно того, что я пыталась украсть вещи, и напомнил об ответственности за ложные показания.
Однако, состава преступления в действиях Клифтона на нашел. На моем теле не осталось ран и синяков, одежда не была порвана и, доказать злой умысел Барта не получилось. Не было свидетелей. А понятия домогательства здесь, увы, не существовало.
По окончании заседания Олгрен с помощниками удалились в совещательную комнату.
Время тянулось издевательски медленно.
И вот, наконец, они вернулись.
— Всем встать.
Мы поднялись.
— Иса Эгелина, — судья развернул лист бумаги и принялся зачитывать вердикт. — Вы признаны виновной в нападении на человека и нанесении травм легкой степени тяжести. Властью, данной мне королем Нортума, приговариваю вас к выплате компенсации физического и морального вреда. Сумма выплаты составляет…
***
— Пятьдесят серебряных… — шепотом повторила я.
Мы стояли у фонтана, на залитой солнцем ратуше, вокруг кипела жизнь, но мой мир сузился до желтого прямоугольника бумаги с печатью и подписью.
Пятьдесят серебряных. Сумму разбили на части: по пять монет в месяц. За просрочку начислялись пени.
Меня трясло не столько от этой запредельной цифры, сколько от несправедливости. Телесные повреждения! Судья даже не попросил Клифтона снять с носа повязку, которую Барт водрузил исключительно для того, чтобы произвести впечатление. Не было там никаких ран. Ну, не было!
— На самом деле все не так плохо, как могло сложиться, — попыталась успокоить Бригетта.
— Знаю, — вздохнула я и присела на бортик фонтана. — Но все равно обидно.
Да и денег таких у меня нет. Десятку, согласно закону, пришлось отдать сразу после слушания, и на оплату комнаты уже не осталось.
— За жилье не беспокойся, — сказала Бригетта, когда мы вернулись в таверну. — Оставайся, сколько потребуется.
У меня даже слезы на глаза навернулись. С хозяйкой таверны мы были знакомы чуть больше суток и никем друг другу не приходились, но она почему-то заботилась обо мне. И все же роль нахлебницы меня не устраивала.