Надеваю на себя кофту, предоставленную Вероникой Николаевной. Возникает ощущение, что ей предварительно мыли пол, споласкивая кофту в чайной заварке. Потому что она когда-то была белой, а сейчас… Я принюхиваюсь — запах стирального порошка и ополаскивателя.
Не буду думать о плохом. Не ходить же голой в самом деле! И ладно бы в квартире был один Макс, но Вадим Косарев и Вероника Николаевна… Уже слишком. Поэтому придется дождаться стирки, а затем и сушки.
Поправляю волосы руками. И снова смотрю на свой фингал. Смеюсь. Макс от испуга даже не заметил его.
Выхожу из ванной, прохожу в гостиную. На диване сидит Вадим, на его счастье, он не знает, как Зайчик и здесь успел отметиться, поэтому я стараюсь себя не выдать и сдерживаю улыбку.
— Владислава, давайте перейдем к делу.
Я киваю. К делу так делу.
Я присаживаюсь рядом с Косаревым.
— Вам разве не надо проверить меня на судимость? — выдаю то, что давно крутится у меня в голове.
В этот момент слышу звон разбитой чашки. Почему-то Вероника Николаевна весьма серьезно реагирует на такой простой вопрос.
— Простите, мигрень…
— Почему вы не предупредили, что нехорошо себя чувствуете? — подключается Ржевский. — Это же прописано в вашем контракте, — с укором в голосе проговаривает мужчина.
— Я помню, Максим Филиппович, но зная вашу ситуацию…
— Вероника Николаевна, я плачу вам деньги не за ситуацию, а за ваш профессионализм и опыт. И никак по-другому!
Женщина собирает осколки и прячет глаза.
— Вы можете идти в свою комнату, — отдает приказ Макс няне.
А я почему-то жалею ее. И вот такого отношения мне совсем не хочется. Даже за деньги.
— Твой брачный договор, а это соглашение. Ознакомься, и если есть вопросы… — вкладывает мне в руки документы Ржевский после разборок с женщиной.
Я снова смотрю на Веронику Николаевну, а потом на бумаги, и если бы не мамочка… Я старательно нахожу оправдание своему решению. Убеждаю себя, что это простая формальность, так делают все богатые люди, и мне не надо в этом копаться.
Но только я подумала об этом, как руки сами листают первую страницу договора. И если в брачном договоре все вполне было узнаваемо и понятно, то соглашение вызывает в моей душе настоящий протест.
— Владислава, что-то не так? — вкрадчиво спрашивает Ржевский, а потом неожиданно добавляет: — Что у тебя с лицом?