– Погнали, – Ахти толкнул вперёд рычаг.
Мы довольно шустро проплыли перед раковиной с моими друзьями. Водянчики запрягали в неё ездовых сомов.
– Смотрю, сомы у вас самые полезные в хозяйстве, – кивнул я на них.
– Да, трудолюбивые ребята, – согласился со мной Вяйнемёйнен.– Но у нас каждый помогает в меру своих возможностей. Форель только не хочет ничего делать, лентяйка.
Батискаф заложил вираж и выплыл за пределы ангара.
Свет прожектора разгонял тьму в лучшем случае на пять метров, открывая взору унылый пейзаж. Редкие камни в песке, частый песок среди подводных растений, подводные растения среди песка и камней. И всё это хорошо сдобрено илом. Никаких вам затонувших кораблей с открытыми сундуками, посверкивающими золотом и прочим кладом.
Мы двигались на столь небольшом расстоянии от дна, что я опасался, как бы Ахти не повредил батискаф. Но водитель подводной колымаги был совершенно спокоен. Да и ориентировался он, насколько я понял, не столько по картинке в лобовом стекле, сколько по приборам, радовавшим глаз гирляндой разноцветных огоньков.
Мне надоело молчание, в котором мы проделали весь путь, и я спросил:
– И что, ни одного затонувшего корабля во всём огромном озере?
– Захотелось поиграть в искателя сокровищ? – усмехнулся Вяйнемёйнен.– Их здесь довольно много. И кораблей, и сокровищ. Только большинство уже покрылись илом и водорослями. Так что без техники к ним и не подобраться.
– А что здесь, на Ладоге, есть ещё такого-этакого?
– Какого?
– Ну, таинственного, загадочного…
Ахти пошевелил губами, точно пережёвывая какую-то мысль.
– Много всего, – произнёс он.– В северной части озера, например, есть Валаамский архипелаг. Так я, даже используя свои необычные навыки, до сих пор не могу понять, что там происходит. Вот где настоящая мистика творится.
– Даже непонятнее, чем путешествие по разумам водных жителей? – изумился я.
– Это другое, – Вяйнемёйнен покачал головой.– Там живут люди. Закрытая община. Очень закрытая, – после этих слов он замолк.
– И что же в этом такого странного? – не дождавшись ответа, спросил я.– Ну, не любят люди посторонних, так что ж с того? Вон, те, с острова, тоже весьма недружелюбны к пришельцам. Может, они просто эти… ксенофобы. Или мезонины… то есть, мизантропы.
– Знаешь, когда люди ходят босыми ногами прямо по воде, это вызывает чувство непонимания, – Ахти сверкнул в мою сторону глазом.