Я потащил Наташку, безвольно трепыхавшуюся в моих руках, в
комнату. А ничего, уютненько: кровати стоят, а не раскладушки.
Стены в картинках из плакатов. Цветочки на столе. Бросив Наташку на
первую попавшуюся кровать, я развернулся уходить, но она, схватив
меня за короткую штанину шорт, привлекла к себе и, чадя перегаром,
томно прошептала:
— Поцелуй меня!
Бля, ага, щас, буду я целовать пьяных баб, только что валявшихся
мордой в унитазе.
— Давай завтра, как заживёт голова, — бросил я, и от греха
подальше съёб.
Олеська уже привела в чувство Юльку, которая глупо улыбалась,
сидя на кресле.
— Ой, ножки не идут от страха, отнесите девушку в комнату, —
увидев меня, потребовала Юлька.
— Ну, она постоянно от страха тормозит, — подтвердила Олеська, —
Как там Наташка, не заблевала ничего?
— Да нормально вроде, голова у нее завтра поболит немного, —
ответил я, не реагируя на призывно расставленные руки Юли.
— Да я бы ей сама втащила. Вечно по пьяне на жопу приключения
ищет. Еле увела их от этих армяшек, хорошо, на других девок
переключились, а то бы опять уебывала с двумя пьяными бабами через
забор.
— Унеси меня, пожалуйста, — заныла Юля.
Чтобы ни канючила, схватил её на руки и понёс в комнатушку. Она
обняла меня за шею и уткнула нос в грудь. Когда зашли, она без слов
засосала меня в шею, да так долго и больно, что я чуть её не бросил
на пол.
— Блин, да ты охренела! Больно же! — в злобе заорал я.
— Давай сделаю нежнее, — ответила Юлька и снова потянулась к
шее. Тут валяющаяся Наташка знатно так бзднула, что у меня аж
заслезилось в глазах, и я, швырнув Юлю на свободную кровать,
галопом выскочил на свежий воздух.
Олеська, поржала с меня и предложила выйти на крышу, там столик
и лавочка стоят. Они с девками вытащили сами, как только
приехали.
— У тебя закурить не будет? Уши пухнут, — пожаловалась девчонка,
— эти кобылы всё скурили, а на дискаче все пацаны жмутся, по
сигаретке дают и сразу в разговоры лезут, типа я сниматься
подошла.
Пришлось сходить к баулу, взять пачку «Мальборо». Вышли на
крышу. Благодать. Прохладно. Со стороны моря — музыка, дискотека в
санатории уже закончилась, внизу видны шарахающиеся парочки.
Угостил Олеську сигаретой.
— Умм, богатенький Буратинка, — восхитилась она.
Ну, надо держать образ и я отдал ей всю пачку. Всё равно сам не
курю. Сели на лавочку, Олеська прикурила от хорошей такой
зажигалки, по её словам какой-то из отдыхающих потерял. Начали
болтать обо всем. При этом Олеська якобы рассматривала засос у меня
на шее, потом начала гладить волосы, похвалив за то, что ухаживаю
за головой. А потом полезла целоваться. И всё бы ничего и перегаром
несло от неё меньше, чем от остальных. И целовалась она неплохо. Но
она отставила руку с сигаретой назад, прямо к своим охеренно
залаченным локонам. В первую секунду поцелуя мне не понравился
запах палёной шерсти. А потом понял, что у неё башка горит!