Противостоять такими силами сапожковцы смогли лишь два дня. 16 июля Бузулук был взят красными. Сапожков отступил из города на юго-восток.
В связи с этим начальник оперативного отдела Заволжского военного округа Фёдоров докладывал: «Чем дальше он двигается на юг, тем более сочувствия среди населения встречает Сапожков, и тем удачнее его мобилизации. Сапожкову здесь радуются, нас боятся и ненавидят. Чем дальше Сапожков будет двигаться, тем труднее будет с ним борьба».
Командование военного округа действовало весьма нерасторопно, объясняя медлительность в подавлении восстания тем, что повстанцы конные, а посланные для их ликвидации отряды – пешие.
Такая медлительность не устраивала центральную власть. 28 июля на имя Авксентьевского поступила телеграмма от Л. Троцкого: «Мятеж Сапожкова должен быть ликвидирован как можно скорее. Виновники сверху донизу должны быть беспощадно покараны».
Но телеграмма не возымела эффекта. 29 июля Саратовский Губком РКП (б) докладывал в ЦК, что командования фактически нет, из командиров никто не знает общего положения дел, учёт воинских отрядов не ведётся, командующий округом Авксентьевский пьянствует, доверяя ведение операций неблагонадёжным членам реввоенсовета – спецам, авторитет советских работников в частях, ведущих операции против восставших, сведён на нет.
2 августа в адрес руководства штаба по ликвидации восстания пришла телеграмма уже за подписью Ленина.
Такое давление из центра, наконец, сказалось на действия на месте.
Весь август продолжались бои между силами Армии «Правды» и преследующими их частями Красной Армии. Силы сапожковцев таяли, и они были вынуждены отступать в заволжские степи (Астраханская губерния). 6 сентября состоялся решающий бой, в результате которого Сапожков был убит.
Остатки мятежников, разделившись на несколько групп по 10–15 человек, рассеялись в южном и юго-западным направлениях. С восставшими расправились жестко и быстро. Реввоенсовет республики в телеграмме объявил благодарность батальону саратовских курсантов, а значит, и их командиру Павлу Васильевичу Шувалову «за смелые и решительные действия». И все-таки, на душе у Павла Васильевича был тяжелый осадок. Часто он задавал себе вопрос: нужно ли было действовать так жестоко? Таким ли опасным для Советской власти был бывший комдив Сапожков?