Ну а затем вступили и мы с Микой. Наглядевшись, как ловеласят наши друзья, мы больше не могли довольствоваться пресными танцами. Организм требовал свершений, организм требовал хлеба и зрелищ. Пришлось ему подчиниться. Я напал на худенькую брюнетку в латексных брючках, но вскоре заметил, что та уж больно некрасива, и отпрянул. Мика тоже вырулил было к одной и быстро увильнул, ослепленный конской ухмылкой. Неудача. Тогда мы, мысленно отправив друг другу сигнал, решили действовать сообща: тихонько выслеживаем дичь и так же тихонько ее охмуряем. Все просто.
Через несколько минут слежки в наши сети попались-таки две лани. Одна – высокая и подтянутая, как хрустальная ваза, другая – чуть потолще и посочнее, как сладкая булочка. Обе танцевали, отстранившись ото всех, рядом с колонками. Этакие типичные недотроги, смекнули мы. Одно нажатие – и весенний лед тронется. Именно то, что нам и нужно. Пора действовать.
Первым подошел Мика. Он пристал сначала к Вазочке, потом к Булочке и опытным путем выяснил, что больше импонирует Булочке. Хоть она и не тянула на Мисс Мира и была ниже его головы на полторы, это не помешало им сблизиться и пиявками присосаться друг к другу. После их поцелуя я, кажется, не видел лица Мики в тот вечер. Впрочем, неважно, теперь мой черед.
Я подплыл к Вазочке и тотчас прилип к ней. Мое появление не сильно ее обрадовало. Она отступила на шаг и повернулась боком – так, чтобы я не мог разглядеть ни лица, ни всего остального. Ага, случай, видимо, не из простых, – мелькнуло у меня в голове. – Придется попотеть.
Я начал обхаживать ее со всех сторон. И спереди, и сзади тянул ручонки, ритмичными движениями показывая: «Давай! Давай!» – но мои пьяные конвульсии (хорошо хоть со стороны себя не видно) вызывали только жалость. Уловки, вроде «слушать слова песни и подстраиваться под них», не работали совершенно. Как только я подходил поближе, чтобы прикоснуться к бедрам или хотя бы к руке, Вазочка аккуратно отступала, словно и не замечала моих попыток. Я психовал. Мика уже давно мусолит Булочку, а мне не досталось и крошки. Обидно!
Но на помощь пришла музыка. Заиграла песня, от которой у каждой девчонки сводило скулы и не только. Честно, слов и названия я уже не вспомню, да и в принципе, они не так важны, как важен сам результат: Вазочка поддалась. Я притянул ее к себе и поцеловал. Мой язык соприкоснулся с ее, и тут нас окончательно унесло. Вазочка растаяла; я же только и ждал возможности слиться с ней. За несколько минут танца мы приросли друг к другу, как за много лет дерево прирастает к стоящему рядом забору. Мой шаг – ее шаг, мой вздох – ее вздох. Два человека стали одним пьяным безумием. Мокрые футболки превратились в общую материю, сцепленные пальцы – в общую плоть, горячие губы – в общий жар. И это было красиво.