– Что? То есть вы знали про чужое лицо и про сны?!
– Я не…
– Откуда же? Может, потому что вы их сами и создали?
– Альберт, да каким же образом?! – вскрикнул Японец и попытался закурить, но зажигалка выскочила из рук и со звонким клацаньем прыгнула под стол. – Я же не Бог и не Дьявол, чтобы такое вытворять!
– А кто вы?
– Обычный владелец бара!
– Тогда откуда вы знаете про сны и про лицо?
– Да потому что… потому что… ай! – Японец выплюнул сигарету, которую все еще держал в зубах, и поднялся. – Пойдем, Альберт, пойдем, я тебе покажу.
– Куда?
– На улицу! Куда же еще?
Японец просеменил до лестницы, и я кинулся вслед за ним. Шустрый, мать его, старикашка! А говорил: «Я не такой молодой, годы не те…» Ага-ага, что еще расскажите, мистер Чешу-по-ушам?
Мы быстро спустились на первый этаж, минуя гостиную, и остановились в парадной. Японец распахнул дверь и вытолкнул меня на крыльцо. Я замер.
– Ну, видишь?
Я не смог ответить. У меня не хватило сил, чтобы подавить охватившее меня смятение. Вокруг не было ни укатанной для машины дороги, ни поникших елей, ни сугробов, что я видел каких-то полчаса назад. Вместо них громоздились четырехэтажные дома, с барельефами и скульптурами, точь-в-точь как из позавчерашнего сна.
– Полезай, – бросил Японец и показал на лодку.
Лодка! У нижних ступеней покачивалась настоящая лодка! Нет, реки под ней не было, была лишь белая пелена, похожая на бурлящий, только-только выпавший и повисший над землей снег. О боже…
– Полезай, – повторил Японец и ткнул меня в спину.
Кое-как я оторвал ноги от крыльца и уселся на дальнюю от нас перекладину. Японец примостился сзади, отчего лодка приподнялась носом кверху. Мы отчалили. Не знаю, каким образом нас понесло вперед, но весел в уключинах я не заметил. Да и стоит ли удивляться? По-моему, запас удивления уже давно иссяк.
– Смотри внимательно, – прошептал Японец. – Может, что-нибудь и увидишь.
Я смотрел. Смотрел, но, как ни странно, ничего не видел. На этот раз окна были либо зашторены, либо окутаны дымкой, из-за которой не пробивался даже свет от зажженных ламп. За ней, за этой дымкой, свет походил лишь на бледную тень самого же себя.
Минут пять или семь (или сто двадцать семь) мы так и плыли, в тишине, в призрачном спокойствии, рассматривая дома. Ну и пускай, думал я, пускай ничего не увижу, зато останусь в блаженном неведении. Покатаемся на лодочке, а там уже и домой…