– Надеюсь, вы двое не весь день потратили, любуясь на единорогов, – прервала его, щелкнув клювом, супруга. – Сколько я понимаю, она, во всяком случае, считается большой затейницей по части организации досуга.
И супруга пошла на него, ощетинив перья на шее.
– Лапочка, да я с ней даже не виделся… – начал сизоворонок, и супруга знала, что не виделся, попросту не посмел бы, но все равно дала ему клювом по башке. Она была женщиной, прекрасно умевшей использовать мелкие моральные преимущества.
Единорог с чародеем шли сквозь весну, они перевалили ласковую Кошачью гору и спустились в фиалковую, поросшую яблонями долину. За долиной лежали низкие холмы, такие же тучные и смиренные, как овцы, которые, когда единорог проходила мимо, изумленно опускали головы, чтобы принюхаться к ней. Затем последовали неспешные высоты лета и пропеченные равнины, над которыми воздух висел, поблескивая, как леденец. Вместе она и Шмендрик переходили реки, спускаясь и поднимаясь по колючим берегам и обрывам, вместе бродили по лесам, напоминавшим единорогу о ее доме, хотя обрести какое-то сходство с ним они не могли, сколько ни дали б им времени. Таков ныне и мой лес, думала она, но говорила себе, что это не имеет значения, что стоит ей возвратиться, и все станет, как прежде.
Ночами, когда Шмендрик спал сном голодного, стершего ноги чародея, единорог припадала к земле, но бодрствовала, ожидая увидеть огромного Красного Быка, который бросится на нее с луны. Временами она улавливала то, что полагала его запахом, – темный, пронырливый смрад, осторожно крадущийся в ночи, отыскивая ее. Тогда она вскакивала на ноги, издавая холодный крик готовности к бою, но только затем, чтобы увидеть двух-трех глазевших на нее с уважительного расстояния оленей. Как-то раз один из них, второгодок, подзуживаемый хихикавшими друзьями, подошел довольно близко и, стараясь не встретиться с ней взглядом, пробормотал: «Ты очень красивая. Точно такая, как говорили наши матери».
Единорог, знавшая, что он не ждет от нее ответа, молча смотрела на него. Другие олени давились смехом и шептали: «Ну давай, давай!» И он, подняв голову, прокричал быстро и радостно: «Но я знаю ту, что красивей тебя!» И, развернувшись, унесся, залитый лунным светом, и его друзья понеслись за ним. А единорог легла снова.