Ничего другого не оставалось, только идти дальше. Скрепя сердцем оставили место, которое могло бы стать им приютом, но удача сейчас была не с ними. Богам здесь было не интересно. Может, и в самом деле, сейчас, они смотрели в какаю-то другую сторону.
Утром следующего дня Нирон сказал, что не может идти. Он еще пытался ползти, но в теле появилась слабость, начался жар. Пальцы на ногах посинели и сильно болели.
Акрон сидел рядом, и обреченно смотрел по сторонам. От голода и холода кружилась голова. Горы нависли над ними, но они уже не стояли, как раньше, на одном месте, они двигались, они качались из стороны в сторону, они подпрыгивали, и, завывая, летали над головой, как огромные черные птицы.
И в тот момент, когда, казалось, не осталось ни какой надежды, Акрон увидел треугольник далекого затерявшегося, среди горных вершин, жилища.
Это был шалаш – большой, целый, жилой. Акрон отчетливо видел дымок, и мерцающее марево, и человека с большой черной миской, который стоя на коленях, собирал в нее снег, чтоб растопить на огне. Видение показалось лишь на секунду и исчезло.
Акрон был уставшим, замерзшим и совершенно потерянным. Он не понял в какой стороне он видел шалаш. Голова кружилась, в глазах темнело, и последние четверть часа, он просто крутился на месте, пытаясь понять, где север, и где юг.
«На Востоке, – вдруг сказал он сам себе. – Я видел его на Востоке. Вон за тем холмом. Правильно, – пытался он собрать в кучу задубевшие мысли. – Я шел на Юг, и он появился слева… Слева, значит вон за тем холмом… Слева, значит на востоке».
Акрон пошел в ту сторону, но вдруг услышал глухой жалобный голос брата:
– Акрон, – окликнул он. – Акрон, ты ведь не оставишь меня?.. Акрон, прошу, не иди без меня… Мне страшно, Акрон.
– Ах да, конечно… – пробормотал Акрон, возвращаясь. – Ведь я не один…– вспомнил он. – Ведь мы вместе… Ведь мы всегда были вместе…Я не оставлю тебя…– твердил он, покачиваясь на нетвердых ногах. – Я никогда не брошу тебя, брат. – И, схватив Нирона под руки, он потащил его за собой. Тащил его за шкирку, тянул за рукава, и даже пытался взвалить на спину, но за весь день, они вряд ли одолели и пол круга. Шалаш больше не показывался.
Ни тащить брата, ни идти самому сил больше не было. Нирон уснул, Акрон стал бить его по щекам, но он не просыпался. «Он больше не откроет глаз, – подумал Акрон. – Скоро сердце его остынет, но ему уже тепло. Гораздо теплее, чем мне». Он еще попробовал разбудить брата, растерев ему лицо, но это не помогло. Акрон лег рядом и стал смотреть на беспросветно-серое небо. «Может быть так даже и лучше, – решил он. – Великая судьба… Предназначение… Объединять, разъединять – какая разница? Все повторяется заново. Все это никому не надо. Охайра говорила, что все это ни для чего. Судьбы людей, и судьбы целых народов, это просто камни, которые катятся с горы. Катятся себе и катятся. Можно просто встать в сторонке и смотреть. Катятся себе и катятся. А зачем катятся?.. а почему? А потому что вниз… Какой простой ответ. Как все оказывается просто в смерти…»