«Коль истина в вине, а всё вино во мне, пока не протрезвею я носитель истин», – глубокомысленно продекламировал Космос и перелил Мефодию тягучую чёрную жидкость из своей кружки. Андромеда к месту подпустила туманность, прикрывая интимные места Вселенной, в очередной раз сокращавшейся по вновь загулявшему Человеку, Космос курил контрабандную «козью ножку», Мефодий пил портер Космоса, а Аглая стояла перед каминными часами, слушая их мерный ход. Впереди них была Бесконечность, за ней смутно угадывались очертания Зеркала Жюстины…
Пятая психически-терапевтически-логическая часть радио– спектакля на коротких волнах. С незримым налётом дедушки Фрейда и Карла, нашего, Густавовича Юнга.
«Я – стар. Я – супер стар», – по слогам, но всё-таки выговаривал Космос, – «Супер настолько, что все мои воображаемые любовницы давно повыходили замуж, а некоторые из них уже успели развестись и пойти по второму кругу».
Шёл третий день помужчинских посиделок. Космос и Мефодий, с примкнувшими к ним Голосом с потолка и Гусляром-самодуром, в четыре глотки поглощали запасы портера близлежащего к дому Мефа минимаркета. Пивопровод «магазин-живот-водопровод» работал более чем исправно, и в этом явно прощупывалась рука магазинной кассирши, заприметившей Фодю ещё на позапрошлогодней распродаже, ведь за периметр никто из собутыльников выйти не мог по определению. Изрядно осолоделая компания томилась в ожидании прибытия отошедшего к тому моменту от дел почтового Филина и напросившегося в буквальном смысле к нему на хвост Оказии. Но погода в последние времена суток была явно нелётной, и гости с Кубани-матушки непреодолимо задерживались. Загостившийся со времен недавних потолке кухни Фодиной «однушки» Старый Казак портером явно брезговал, а потому пил свой самограй в одиночку, снисходя до честной компании только в целях пополнения запасов проточной воды, кою использовал в качестве запивки.
«А вот я считаю…», – начал было Мефодий, но полёт шмеля его мысли тот же час был безапелляционно прерван Космосом.» …Считает он, математик! «Мать-и-мачех», евпатий-коловратий! Меф, люблю я людей, которые своей обидой заставляют меня верить, что я – не дурак. На дураков ведь не обижаются? Так что как по матушке я и без тебя прекрасно… считаю, ты мне скажи лучше, как тебя по батюшке звать-величать?» «Александрович я», – совсем з глузду зъихав пробурчал в ответ Фодя.