Ее постоянные звонки, вопросы, восторг, даже ревность нисколько не напрягали, я лишь усмехался, потому что это никак не мешало моей жизни.
Когда между нами повисло напряжение, я даже не заметил. Просто как-то случайно поймал на себе жадный, затуманенный любовью взгляд и сделал открытие: чувства Светланы стали глубже и серьезнее.
А когда подруга заговорила о том, что наши отношения должны перейти на новый уровень, я задумался. Почему бы и нет? Браки, основанные на дружбе, — самые крепкие и спокойные. Миллионы людей живут счастливо с гораздо менее комфортными людьми, чем моя Сиси.
Если бы я знал, к чему это приведет, разорвал бы эту связь, не задумываясь, но, плывя по течению, сам не заметил, как оказался в ресторане на встрече с ее родителями и сестрой.
***
Нет, во время ужина даже не обратил внимания на скромную ботанку в очках, сидевшую напротив. Лишь розовые волосы вызвали удивление. А потом заметил несколько проколов в ушах и в крыле одной ноздри, пригляделся и… захотел сразу вытащить ее за шиворот из-за стола. Сдержался только потому, что рядом сидели родители и Светлана. Объясняться с ними — себе дороже. Но настроение было окончательно испорчено. Я оказался в ножницах: и вывести на чистую воду розовую девицу не могу, и содрать с нее всю причитающуюся сумму долга тоже.
— Сажать в тюрьму не за что.
— Как не за что? — кудряшки на голове Алевтины пляшут еще активнее. — А ложный вызов?
— Увы, он наказывается лишь штрафом, а вот должок с девицы содрать хочу. Или хотя бы примерно наказать, чтобы в следующий раз думала головой, а не задним местом. Сегодня в восемнадцать часов придет. Поможете?
— Я только «за». Говорите, что надо делать.
Разыграли стерву хорошо, как по нотам. Я видел, как покрывались пятнами щеки девчонки, как она крутилась, пытаясь увернуться от ответственности. Но спускать на тормозах не намерен. Знаю такие натуры: будет воевать до последней капли крови, но не сдастся. Но и я тот еще упрямец! Вот и посмотрим, кто кого одолеет.
И Соня тут же показала свою строптивую натуру, попыталась сбежать. Хорошо, что я успел предупредить охрану. Девчонку, размахивающую руками и ногами и вопящую во все горло, принесли в кабинет, поставили.
— Все свободны! — отпускаю охрану.
Мы остаемся наедине. Смотрю на Соню, она похожа сейчас на взъерошенного воробья: волосы торчком, губы сжаты, глаза искрят, того и гляди прожгут во мне дырку. Но мне ее не жалко. Провинившийся человек просит прощения, хотя бы испытывает чувство стыда, но не эта девчонка. Поднимаю трубку интеркома.