Но тут губы его, наконец, нашли ее рот, а правая рука ласково, но непреклонно, убрав слабую защиту, легла на грудь, целиком вобрав ее в себя.
Токи могучей силы исходили от Геркулания, растворяя в себе, парализуя ее волю и сознание.
– Неужели сейчас? – мелькнуло у нее в голове. – Вот прямо сейчас? Тут? Господи!..
А его рука тем временем, спустившись с холмика груди, опускалась все ниже и ниже, прижимая ее все плотнее к этому молодому, красивому, сильному мужчине, который, в конце-концов, все равно завтра станет ее мужем и все это случится…
Она уже ощущала его всего, и даже то, что ее так пугало, о чем ей шепотом рассказывали молодые фрейлины. От этих рассказов осталось ощущение чего-то страшного, грубого – орудие пытки, пронзающее и рвущее плоть, и сквозь кровь и боль несущее почти преступное наслаждение.
Она почувствовала, как закружилась голова, он падала. Он ронял ее, медленно ронял и последнее, что она в силах была еще сделать, это шепнуть почти беззвучно:
– Герк… платье! Убери… платье…
***
Марго, фрейлина ее высочества, позвякивая ложечкой, размешивала сахар в вот уже третьей чашке кофе, которым потчевала ее гостеприимная Люси.
Они сидели в удобных мягких креслах возле круглого столика, на котором кроме чашек и вазочек в живописном беспорядке были разбросаны глянцевые, яркие журналы. Один такой журнал лежал раскрытый у Марго на коленях.
Люси оказалась великолепной собеседницей и с живым интересом слушала дворцовые байки и сплетни. Она горячо и искренне сочувствовала Марго, представавшей в этих рассказах жертвой клеветы и несправедливости. Негодовала вместе с нею. Смеялась, когда Марго говорила о чем-либо смешном и, между делом, вставляла на редкость умные и верные замечания, обнаруживая удивительное совпадение в мнениях с самой рассказчицей.
– Вы не представляете, Люси, – говорила с придыханием Марго, глядя в широко раскрытые, прозрачные глаза собеседницы, – двор, он только издали кажется веселым и праздничным: ах, какие милые дамы!.. ах, какие кавалеры! – на самом деле там сплошная грязь и интриги, интриги и интриги!
Она опустила глаза и тяжело вздохнула.
– Там любой готов перегрызть вам глотку. Вы думаете, там можно вот так, как мы с вами, с кем-нибудь поговорить? Ни боже мой! Тут же донесут и растрезвонят.
Откинувшись в изнеможении на спинку кресла, Марго сделала большой глоток, и кофе, булькнув, покатился по ее пищеводу. Она достала платок и, встряхнув его, промокнула себе кожу на лице по обе стороны крупного, воинственного носа. Затем подумала и высморкалась.