— Новичок из твоих нашкодил —
разберись, — заявил поручик со шрамом на щеке, перехватил
внимательный взгляд сослуживца и пояснил: — Своих я сам взгрею, как
лекари подлатают.
Такая постановка вопроса меня отнюдь
не порадовала, и я напомнил:
— Собственно, я настаиваю на
переаттестации, поскольку вышел на пик ранга, в то время как
прохожу по бумагам только адептом десятой ступени возвышения.
Чеслав подтянул к себе папку, раскрыл
её и вытащил несколько соединённых ржавой скрепкой листов
желтоватой бумаги.
— Лучезар Серый?
— Да.
Тайнознатец кивнул и сказал
сослуживцу:
— Иди, я разберусь.
Сопроводивший меня сюда поручик
отправился восвояси, а Чеслав поднялся из кресла и прошёлся по
комнате, сунул в рот сигару, закурил и уточнил:
— Вот так сразу исходящий меридиан
прожёг и оправу сформировал?
Он приглядывался ко мне, я — к
нему.
Лет двадцати пяти, сухопарый и
подвижный. Не красавец, но и не урод. Обычный. Никакой.
Но это если брать в расчёт одну
только внешность. Тайнознатцем Чеслав был совершенно точно не из
последних, от него ощутимо веяло силой, будто ветер в лицо задувал.
Из-за этого свербело в носу и хотелось сощуриться.
Пауза начала затягиваться, и я
сказал:
— Не так сразу. Просто переаттестацию
не проходил. Смысла не было, поскольку оклад лекаря все доплаты
перекрывал.
Чеслав развёл руками.
— Так и здесь ничего не изменится, —
заявил он с непонятной улыбочкой. — Определим тебя к магистру
Гудимиру, и станешь заколачивать… Сколько? Полторы сотни в
месяц?
Я насупился.
— И всё же настаиваю на
переаттестации.
Поручик пожал плечами.
— Настаиваешь — проведём. — Он
прищурился и резко спросил: — Что за представление ты тут
устроил?
— Всего лишь не дал себя
ограбить.
— Да-да-да! — покивал Чеслав. — Всё
так и было. Но, скажи на милость, зачем ты их покалечил? — На
ладони тайнознатца закрутился полупрозрачный вихрь. — Достаточно
было просто показать силу, и эти недоумки сразу поджали бы
хвосты!
Я его уверенности отнюдь не разделял,
но придержал сомнения при себе. Вообще ничего отвечать не стал,
промолчал.
— Ты тайнознатец, а повёл себя как
какой-нибудь, прости Царь небесный, босяк! — продолжил распинаться
Чеслав. — Так кто ты: слабак, едва совладавший с парочкой
простецов, или злобный ублюдок, ради собственной прихоти
покалечивший двух хороших парней?