Вот же вляпался!
Но добрались до расположения Мёртвой
пехоты без приключений. На вышках там стояли часовые, а периметр
обходили патрули с собаками. Без тайнознатцев в охране тоже не
обошлось — уловил нечто сродни стылому ветерку. Ну и мертвечиной
тоже пованивало, а лучше ходячего мертвеца на роль дозорного, как
мне кажется, только приблудные духи годятся.
После того, как мы миновали
караульных на воротах и подъехали к выстроенным чуть наособицу
баракам, урядник прямо с повозки позвал:
— Хомут! Принимай бойца!
Никто не откликнулся, тогда Седмень
спрыгнул на землю, а когда я повторил его манёвр, распорядился:
— Жди! — И утопал в темноту.
— Бывай, Боярин! — махнул на прощание
Огнич, которого привлекли к выгрузке из повозки привезённых нами в
лагерь ящиков, и я оказался предоставлен сам себе.
У бараков горели костры, я кинул свои
вещи на землю и уселся на одно из брёвнышек. Пластуны поглядывали
на меня с интересом, но не подходили и с расспросами не приставали.
Я уже даже подрёмывать начал, когда вдруг дёрнулась штанина. Глянул
на ногу и едва не заорал от неожиданности, приметив здоровенную
сколопендру, более чем просто мерзкую на вид. В иной ситуации
непременно заорал бы, а тут постеснялся новых сослуживцев, прикусил
язык.
Припомнились рассказы о всяческих
ядовитых тварях, и рукой я сколопендру сбивать на землю не стал,
вместо этого легонько стиснул её отторжением и не раздавил —
отодрал от штанины. Тут-то и вернулся Седмень. Вынырнул он из
темноты не один, а в сопровождении чернявого молодчика с нашивками
младшего урядника. Ему и сказал:
— Натаскай колдуна скоренько, Хомут.
И спуску не давай, мне с ним в омут идти.
За сим дядька и утопал прочь, а
молодчик поскрёб заросшую щетиной щёку, цыкнул и спросил:
— Как зовут-то?
Я ничего выдумывать не стал, тем
более что с Огничем в сослуживцах это не имело ни малейшего смысла,
и сказал:
— Боярином кличут.
Младший урядник осклабился и
протянул:
— Бога-атое погоняло!
Говорок оказался незнаком, а вот
интонации такие слыхивать раньше приходилось через день да каждый
день. Только это не босяк, конечно, а жулик или ухарь. А что рожа
не клеймена — так обычно воевать за море и вербуются, чтобы на
каторгу не загреметь или с пеньковой вдовой не станцевать.
— А то ж! — в тон собеседнику ответил
я, попутно прикидывая, чего от своего нового командира ждать.