Разлилось красное, пошло радужными кольцами.
«Вот и всё», – даже не подумал, а как-то сверху посмотрел на свое недвижное тело Савельев. И стало окончательно ясно: всё. Но сквозь красное надвинулось лицо командира с пристальными глазами.
«Ты и здесь… – захрипел Савельев. – Мало тебе, что из-за тебя солдаты ненавидят – ты отец родной, а порядок пусть другие… мало, что убил его, и меня… так ты и здесь…»
Оскалив зубы, он рванулся к ненавистному лицу – но пылающий жгут боли охватил и сплющил череп, и он рухнул навзничь в колючую стерню.
– Как ты? – Командир был встревожен.
– А-а… глаза только щиплет.
– Это ничего, это водка. Ты лбом прямо в кронштейн влетел, пришлось промыть. Пригодилась фляжка-то, – засмеялся он. – Встать можешь? Ефрейтор, помоги.
Водитель подошел, держась за ушибленную о баранку грудь, и с кряхтеньем подставил начальнику штаба плечо.
– Алексей Федорыч… фляжку… – выговорил Савельев.
– Вот это мне любо. Ну ты напугал. Не двинешься – думаю, неужто Богу душу отдал? А ты езжай, да осторожней! На канавы хоть смотри.
– Папа, а мне лапку привез? – из своего детского сна протянул младший сын.
– Тише ты, спи. – Жена еле сдерживала истерику.
– Я ведь взрослый человек, майор, у меня дети… Да я скоро подполковником стану! – встрепенулся Савельев и тут же поморщился.
– Тебе нельзя говорить. Ложись, вот так, вот так…
– Сова со шрамом еще лютее стал, – сказал старшина. – Ты уж больно круто его.
– Ты что, думаешь, я нарочно? И себе грудь нарочно рассадил?
– Ладно-ладно. Грудь, – подмигнул старшина.
Книжек он не то чтоб вовсе не любил, а так как-то – просто не попадались. Да и откуда у них, в Козлищах? – аж завелся Алтуня, и так стало то ли зло, то ли обидно.
– Ты чего? – спросил напарник, двигая ему стакан.
– Да вот, – Алтуня махнул газетой, из которой только что развернул колбасу, – люди книжки читают, а мы… – и кивнул на ящик с пузырем.
– Приплыли. – Витек на всякий случай отодвинулся. – Какие еще книжки?
– Каки-ие! И в газетах обсуждению подвергают.
– Опять нашло? Мало ли их, писателей.
– Ага. Вот – слесарь подвергает. – Ни хрена не клацал этот Витек. Так и сидел с плоской рожей.
Алтуня опрокинул стакан и вместо чтоб поморщиться добавил:
– Тупка серая. – Это ругательство он еще из армии привез. Правда, не знал, кто такая тупка, но вполне хватало, что – серая.