— И не надо, — ответил я,
прищурившись. — Пусть сидит под твоим глазом. Если шевельнется —
бей. Он мне еще пригодится.
Он кивнул. Таверны манили светом и
шумом и я решил, что пора ступить на эту землю. Не для рома — хотя
я бы не отказался, — а для дела. Карта Дрейка жгла мне карман.
Кто-то здесь знает больше, чем говорит. Я поправил крюк на
поясе.
Я шагал по пирсу Тортуги, а шум
порта бьет в уши, словно прибой. Солнце уже поднялось выше, заливая
гавань золотом, но здесь свет казался грязным, смешанным с дымом и
пылью.
Матросы с моего корабля. Я не спешил
за ними. Ром — это хорошо, но мне нужен был не ром, а люди. Те, кто
знает больше, чем болтает за кружкой, те, кто может стать моим
козырем против Роджерса или подсказать, где искать остатки карты
Дрейка. Я поправил бандану, вдохнул соленый воздух, пропитанный
вонью рыбы, и двинулся к таверне «Пьяный Кракен» — ближайшей
грязной дыре.
Внутри было тесно и душно. Дым от
трубок висел под потолком, как туман, а запах рома, пота и жареного
мяса забивал ноздри. Я протолкался к стойке, лавируя между пьяными
моряками, которые орали песни или дрались за монету. Хозяин —
жирный тип с красным носом — плеснул мне рома в мятый стакан, не
спрашивая и я кивнул, бросив ему дублон. Напиток обжег горло и я
оглядел зал. Тут было все, что нужно Тортуге: пираты с саблями,
шлюхи с усталыми глазами, торговцы с хитрыми рожами. Я прикинул, с
кого начать, когда заметил парня у дальнего стола.
Он был молод — лет двадцать с
небольшим, — но держался так, будто уже командовал кораблем.
Высокий, худощавый, с острым взглядом и дерзкой улыбкой. Темные
волосы падали на лоб, а ловкие руки с длинными пальцами — играли с
ножом. Он сидел один, но вокруг него крутились люди — кто-то хлопал
по плечу, кто-то подливал ром, а он только кивал, не теряя этой
своей ухмылки. Я прищурился. Этот парень был не простым
пьянчугой.
Этот пират явно был местным
авторитетом. Хотя возраст меня и смущал. Но его уверенность и то, с
какой опаской на него смотрели окружающие, выдавали в нем хозяина
положения.
Я взял стакан и двинулся к нему,
пнув стул какого-то матроса, который встал на пути. Тот заворчал,
но, увидев мой крюк, заткнулся и отвалил. Парень заметил меня,
когда я подошел. Он откинулся на стуле, скрестив руки, и кивнул на
место напротив: