Михаил нажал на вызов Игната.
Тот ответил сразу.
– Миша, я ещё до конца не разузнал, что да как. Но…Ты вообще в курсе, что в метро произошел теракт?
Холодок коснулся спины мужчины.
– Нет.
– Я выясняю, на какую ветку села Настя.
На пару секунд Зареченский выпал из жизни. Перед глазами даже замелькали мушки.
Теракт.
Как часто мы последнее время слышим о таком по новостям?
Оно едва ли не стало привычным, крепко войдя в обиход.
Мы слышим его и думаем: «Да, страшно. Да, жутко. Да, не повезло тем ребятам…» И у нас НИКОГДА не возникает мысли, что подобное зверство, подобная неоправданная жестокость может случиться с тобой или с кем-то из близких. Потому что… ну, не может и всё тут. Нас всех ждет счастливое будущее, тихое, без войн, без потерь.
Как показывает сама жизнь, никто не застрахован.
– Чтооооо? – рычащий возглас вырвался непроизвольно.
– Твоя Настя вошла в метро.
– Я в курсе!
– Теракт, Миха! Ты меня слышишь?
– Да!
– И Настя твоя в метро была в это время!
– Знаю…
Адреналин в крови подскочил, в висках застучало.
– Её телефон вне зоны. Но парни уже в метро. Прочесывают.
Зареченский ничего не успел ответить, так как снова раздался тревожный рваный стук, и снова появилась уже обеспокоенная не на шутку Лиза.
– Михаил Николаевич, звонят из больницы…
Она сделала паузу, за время которой он с трудом поборол в себе желание подойти и хорошенько её встряхнуть.
– Говори, черт побери!
– Анастасия Сергеевна в больнице. Вы лучше сами бы поговорили…
– Игнат, ты слышал?
– Да. Всё понял.
Нажав на отбой, Михаил провел рукой по отросшим волосам, которые привык носить по длине воротника сорочки. Рука мелко подрагивала. Новость не просто шокировала – оглушала.
Что с ребенком?!
Что с Настей…
Разговор с больницей получился ещё более коротким, но продуктивным.
Теперь он знал, где находится его жена. Можно было выдохнуть, но воздух застрял в легких, потом в горле. Михаил взял протянутый Лизой стакан с водой и, осушив его до дна, благодарно кивнул.
– С Дуровым… давай… сама…
– Конечно, Михаил Николаевич.
Пошатываясь и не чувствуя под собой ног, Зареченский устремился к лифту, не замечая сочувствующего взгляда Лизы, который ему, ох, как не понравился бы.
Чего-чего, а жалости Зареченский не любил.
Девушка встряхнула головой, выдохнула, собралась и пошла дальше выполнять свои обязанности.