* * *
Даже ему оказалось сложно пробраться через оцепленный кордон. По пути к месту происшествия они умудрились пересечься с Игнатом и его ребятами.
– Какого черта нас не пропускают? – рычал Зареченский, уже готовый прокладывать дорогу кулаками.
– Миха, угомонись, сейчас документы проверят и пропустят.
Игнат стоял рядом, сжав плотно губы. Как всегда, сдержан и сосредоточен.
– Поздно документы проверять! Террористы давно ушли!
У Михаила всё внутри кипело. В такие минуты понимаешь, насколько ты беспомощен. У тебя, казалось, есть всё – деньги, власть, даже собственный самолет есть! А ты стоишь в толпе, и тебе никак не пробраться к точке назначения.
– Сейчас.
Игнат кивнул и направился к здоровенному бугаю в черном рипстоповском костюме со шлемом, полностью закрывавшим лицо. Они обменялись короткими фразами, после чего началось движение – Игнат кивнул Михаилу, что путь свободен, и они могут трогаться.
– Знакомый?
– Есть такое дело.
Михаил усмехнулся. Интересно, в какой военной структуре и области у его безопасника не было связей и знакомств?
Зареченского продолжало потряхивать, выворачивая всё нутро от неизвестности и тревоги. Разговор с врачом его не успокоил. Он перезвонил ему, как только сел в машину и долго слушал занудные речи о том, что с его женой, и какие манипуляции они сделали.
– Что с ребенком?
– С ребенком всё хорошо.
Наверное, его вопрос прозвучал в тот момент эгоистично. Но иначе Михаил не мог. От мысли, что он может потерять не родившегося малыша, в душе поднималась бессильная ярость, похлеще той, что он испытывал сейчас.
Ребенок для Михаила значил очень многое, если не всё. Это его кровь, его продолжение. Он уже, черт побери, его отчаянно, до одури любил.
И он сделает всё, чтобы малыш жив!
Какие только мысли шальные не приходят в голову от неведения… от осознания, что они там, а ты пока что здесь… И вроде бы мчишься, гонишь и всё равно не успеваешь, всё равно не можешь никак повлиять на ситуацию.
И если встанет выбор…
Михаил даже не сомневался с ответом.
Он выберет малыша.
Какие бы отношения у них сейчас ни были с Настей, смерти он ей не желал… но малыш. Это ЕГО малыш. И он будет жить! Будет!
Зареченский с такой силой сжимал кулаки, что, казалось, пальцы сейчас сломаются. Почему они так медленно ползут? Почему?
– Что говорят врачи?