– Тихо, тихо, тихо, – прошипел он, пытаясь сохранить равновесие. – Падать мы не будем.
– Я сдохну.
– Земли, друг ты мой сердечный, ты не открыл. Рано или поздно мы все умрем.
– 19 лет – это рано или поздно?
– Дюк, мы на службе уже 8 лет…
– 8 лет!..
– Именно. И за все эти годы ты ни разу не вздумал помереть, не помрешь и сейчас. К тому же, – добавил он, заходя в кубрик и стряхивая меня с себя, – не думаю, чтобы на этот раз было много хуже прежнего.
– Просто принеси воды, а, – хрипло попросил я.
– “Просто принеси воды”, – передразнил он и, ворча, ушел за ведром. Спустя несколько минут на меня вылился галлон ледяной воды. – Надо было ее перед этим на огонь поставить.
– Чтоб я умер?
– Конечно.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Не Промах поставил ведро на палубу и, ссутулившись, сел на люлю рядом.
– Я сбегу. Ты со мной? – вдруг мрачно спросил я, поглаживая свое плечо. Кид изумленно посмотрел на меня.
– Ты же понимаешь, что тебя поймают?
– Плевать, я просто хочу домой.
– За это могут даже казнить
– Плевать! – повторил я. – Ну так ты со мной или остаешься?
Он, подумав, махнул рукой и ответил:
– Я иду.
– Правда? – оживился я.
– Ну да, – он пожал плечами. – Мы через столькое вместе прошли, кем я буду, если оставлю тебя сейчас? Что с тобой будет без меня?
– Спасибо, – повторил я.
– Только вот стоянки на Маяке опасны, мы там пробудем недолго и сбежать с острова не успеем.
– Пускай, – я нетерпеливо махнул рукой.
Он направил на меня взгляд, полностью отражающий его мысль: “Ты дурак?!”. Но вдруг он хитро улыбнулся.
– А это случайно не касается той девчонки?
– Какой?.. А-а, той девчонки, – протянул я. – Рехнулся? Она же мелкая.
– Люди имеют свойство расти. Сейчас ей должно быть…
– Шестнадцать. Все еще ребенок. К тому же, я столько лет ее не видел…
Я сел и закрыл лицо руками. Уже больше семи лет как мы не сходим с этой шхуны. С одной стороны, мне хотелось быть подхваченным ветром и унесенным домой, а с другой, шхуна ведь и была моим домом. Всегда была, всегда будет.
Сказано – сделано. Через пару месяцев мы из необходимости бросили якорь в Маяковской бухте. При виде до боли родных очертаний порта сердце защемило, но я старался не показывать этого. Ну а там дело немудреное. Нас нельзя было отпускать, но охранять нас уже никто не охранял – сколько ж можно-то было. Поэтому мы без проблем ускользнули с корабля.