– Девушка, которой подарят эдельваис станет счастливой, – добавила Хольдрига, глянув к Илье.
А тот смотрел за окно, к перевалу. Оттуда грозил путникам Фёнз, оттуда раздалась, приближаясь, песня:
Тки, не будь упряма,
Милая Хольдрига,
Слушай мать и будь скромна,
Я вернуся скоро,
Принесу любезной
Я безделиц ворох,
Скину бархатный берет,
Только коль увижу
От порога в горы
Уходящий след,
Я ружьё украшу
Перышком кукушки
И на холм взберусь,
Милая Хольдрига,
Знаешь, как я ловок —
Я не промахнусь!
Звался певец Йохантом, и шёл он навестить свою родню – двоюродного дядьку своего Ресса. Тем же вечером, когда Ресс с дочерью остались одни, между ними произошёл разговор:
– Что же теперь отвечать Иоханту?
– Ты обещал ему дочь, но отдал люку – всякий поймет.
– Но точно ли он дюк?
– Ты видел его ожерелье. Разве может простои солдат вздеть такое? У него орлиные очи, белые руки, а лицо нежное, как у девушки. Ясно – он русский дюк.
– Сам он говорит иное.
– Верно, ты не понял его, отец – ведь он не знает по гельвецки. Он хочет воротиться в свою землю, но я привяжу его к себе.
– Ох, не знаю, дочь.
– Так я всё одно сделаюсь матерью его сына! А ежели станешь неволить меня идти за Иоханта, поднимусь на самую высокую скалу и кинусь вниз!
– Много глупого говоришь ты, Хольдрига. Мне прискучили твои речи. Назавтра объявлю я Иоханту своё решение. Ступай к коровам. Слышишь, как кричат они в хлеву?
Весело пошла доить коров Хольдрига – она видела, что уступил ей отец.
Скоро завалило долину глубоким снегом, трещали по ночам от жестокого морозу бревна домов и стволы елей. Ещё суровее глядели они кругом себя из смётанных на скорую руку белых платьев. Но к полудню яркое солнце топило снег. Становился он, словно по весне, гладким и плотным, таял, тек, точно сыр, которого много наварил Ресс. Иохант вызвался свезти продать сыр в другую деревню, лежащую ниже, в двух верстах.
– Прикажи Илье помочь мне, – попросил он Ресса.
Сели в сани Иохант с Ильей. А лошадь где же?
– Сани вниз сами побегут, а лошадь возьмем как домой соберемся.
Не знал Илья верить или нет. Путь ведь не малый, гора не такая с какой ребятишки на салазках тешатся, и лесом поросла. Но под умелой рукой Иоханта сани, точно кони, чуяли волю путника. Илья и опомниться не успел, как очутились они над самым селением. Несколько могучих стволов закрывали веселые огоньки, что загорались в оконцах его – сумерки еще не настали, но тень от горы уже окутала все предметы. Встал Иохант и скинул рукавицы.