Я слышал, что в этом соборе есть чудотворная Казанская икона Божией Матери, что многие к ней обращаются с молитвой. Но я был лютеранин и, следовательно, считал это суеверием и приписывал невежеству русских. Несмотря на это, я почти машинально вошел в храм и увидел, что сотни богомольцев благоговейно встают на колени перед Казанской иконой Богородицы. Как ни горд я был в своем протестантском вольномыслии, но, наверное, бедность и горе смирили меня.
Вместе с православными я встал перед чудотворной иконой и, осеняя себя по-русски крестным знамением, стал молиться Божией Матери:
– Царица Небесная, Тебя почитают Заступницей и Помощницей бедствующим, но кто теперь бедствует больше меня? Помоги мне, несчастному! Сотвори и надо мной чудо Твоей благодатной помощи! И, видит Бог, я буду самым верным Твоим рабом всю мою жизнь!
Так я молился от души, и слезы градом лились по моему лицу. Потом я подошел к иконе, приложился к ней и, достав из кармана последние копейки, опустил их в кружку. «Ну все, теперь у меня нет ни копейки в кармане!» И я побрел в гостиницу.
Только странное дело – из церкви я возвращался совсем в другом настроении: словно гора спала с плеч! Домой пришел в полном спокойствии. И что же вы думаете? Вечером ко мне приехал курьер и сообщил, что мое дело неожиданно закончилось, меня признали невиновным и велели выплатить потерянное жалованье и повысить по службе.
Капитан Василий Улесский рассказал мне о чудесном исцелении, которое совершилось с ним перед привезенной с Афона Иверской иконой Божией Матери, называемой Вратарницей:
«Состоя на службе в Черноморском линейном батальоне, я долгое время страдал лихорадкой и сильной болью в ногах, так что не мог ни сидеть, ни ходить. Поэтому меня отправили в госпиталь, а оттуда в санаторий. Я лечился в походных госпиталях, пользовался минеральными и щелочными водами. Был наконец отправлен и в Темрюк, на грязи.
Но мои ноги продолжали болеть. Лечение приносило лишь кратковременное облегчение. В 1865 году мне выдали медицинское свидетельство, что я страдаю хроническим недугом и не могу нести службу, и я вышел в отставку.
Я уже отчаялся в лечении и ждал конца моим страданиям в смерти. Когда я сказал об этом жене, она возразила:
– Друг мой, не надо унывать!
– Уже пятнадцать лет лечусь, – ответил я, – и все страдаю, а теперь еще хуже стало, и нет у нас средств, чтобы облегчать мою болезнь!