Туссен ни в детстве, ни в юности не увлекался ни механизмами, ни машинами, поэтому, когда у них появилась возможность купить автомобиль, то они с Клотильдой решили, что водить будет она. Вообще Туссен считал, что с женой ему очень повезло, она избавляла его от множества бытовых и хозяйственных проблем, никогда не высказывала, связанных с этим укоров. Клотильда будто переросла из любимой жены в продолжение его самого, одновременно отстранённого и заботливо-услужливого контролёра их общего бытия, что позволяло Туссену полностью погружаться в творческое созидание.
Туссена не особо волновало, а точнее совсем не интересовало как и на какие средства они живут, каким образом продаются картины, хотя Клотильда всегда подробно рассказывала мужу какую картину кто купил и каков размер гонорара, ничего не утаивая. Но в памяти Туссена подобная информация задерживалась настолько, сколько времени об этом говорила жена. Клотильда неустанно повторяла мужу, что он гениальный художник, и она в него верила всегда, практически с первого дня знакомства. И это была правда. Конечно, Туссену приятно слышать мнение жены и отзывы коллег и критиков, но помнил о них буквально несколько минут и вновь погружался в свой мир – мир цветовых пятен и световых бликов, мир странных форм и загадочных контуров и, конечно, в мир запахов. Туссен даже написал несколько картин на эту тему, от «Запаха лета» до «Запаха жены». Последнюю купили за астрономическую цену и одна эта картина обеспечила им безбедную жизнь в течении года, за который Туссен написал ещё несколько «запахов…», в том числе и ещё «Запах жены на закате в августе». Судя по названию содержание существенно отличается от предыдущей картины со схожим названием. Это полотно Клотильда выставлять в салон не стала, она продавала далеко не все, ведь гонораров с лихвой хватало на жизнь, а транжирить деньги с таким трудом заработанные мужем, считала не в праве, ведь он почти сутками писал и писал. Картины, которые ей приглянулись и с которыми жалко расстаться Клотильда оставляла дома и, когда они не стали помещаться на стенах, освободила кладовку, сделав из неё «запасник» и время от времени меняла «экспозицию», любуясь творениями Туссена Тостивена.
– Господин комиссар, он здесь!
Луи Вермандуа неохотно, но уверенно направился к скамье.