Сто пятьдесят лет тому назад Н. Некрасов написал о русской женщине: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет!» Какая лихость истребила русского мужика уже во времена Некрасова, если русская женщина до сих пор входит в «горящие избы» и хватает на ходу любую клячу, называющуюся мужиком по половому признаку? Тогда, само собой разумеется, что советская женщина – как святая троица на иконе: и француженка, и мумбу-юмбу, и русская. Потому что бедного мужика прессовали и кастрировали всеми возможными силами, коих в стране под названием СССР было в изобилии: партком, местком, профком, соседи и им подобные. А мужики с перебитыми ногами и хребтами уже и не рыпались больше никуда. Да и куда им было идти, если карьера легко рубилась разводом? Отсюда это торжествующее женское: «Да куда он денется? На коленях приползет!» Конечно, приползет, но уже не мужик, а какое-то бесхребетное животное. Не спиваться же в общаге.
Да и какой мужчина бросится под этот танк под названием развод, если он не одержим манией самоубийства? Так и жили русские женщины в этом прессинге, теша себя иллюзией, что детей мужчина не «бросит», а если надумает что-либо, то мы на него выступим с тяжелой артиллерией в лице всяких КОМов! Ну, какая тут может быть адекватность в самооценке, если мужа держат силой на коротком поводке и в строгом ошейнике? Не здесь ли кроется такая одержимая любовь русских к собакам? Особенно женщин. Ведь мужики в ошейниках не ласкаются, как псы, а сумеречно смотрят исподлобья. Хоть собака руку оближет. Зато в генах русских женщин прочно закрепилось вот это: «Да кому я нужна с ребенком?» Прямо прайд какой-то в головах русских женщин, где самцы львы загрызают чужих детенышей! Нет уж, если попался в руки мужик, то мы его любыми средствами привяжем, пристегнем, прикрутим! Ведь чужой мужик погубит не своего ребенка! Ну, что же, бывает и такое: губит. Как чужой, так и свой родной.
Во дворе дома стояла ортопедическая скамейка, сделанная руками Антона. Набрана она была из деревянного бруса, и все места соединений элементов были закреплены розовой ленточкой и завязаны бантиком. Посередине скамьи было нарисовано символическое сердце, а в стороны от него шли надписи: «Я тебя люблю; Я готов прожить с тобой всю жизнь; Я бы тебя сжег; Люблю твои глаза; Я тебя ненавижу» и так далее. Скамья очень впечатляла. Антон будто спорил сам с собой на любовь к Елене и крепость своих семейных уз.