Зона риска начинается в подростковом возрасте и заканчивается в районе шестидесяти лет, когда прекращаются гормональные циклы. Факт того, что депрессия у женщин диагностируется чаще, чем у мужчин, объясняется по-разному: на женщин сильнее давит общество, женщины в принципе чаще обращаются за помощью к психологам и психиатрам, врач относится к ним предвзято, – однако главную роль в предрасположенности женщин к аффективным расстройствам играют все же гормоны.
Значительная часть женщин склонна к так называемой репродуктивной депрессии. Они испытывают колебания настроения из-за изменения гормонального уровня, например перед менструацией или после родов. Женщины с ПМС больше подвержены риску послеродовой депрессии или перименопаузальной эмоциональной неустойчивости. В то же время их более везучие сестры не так восприимчивы к скачкам гормонов – видимо, в силу генетики. Но есть и хорошие новости: по окончании менопаузы, когда гормональные колебания прекращаются, риск депрессии снижается, а спустя два года, когда «уляжется пыль», и вовсе сходит на нет. И в самом деле, после менопаузы жизнь – личная и профессиональная – для многих женщин только начинается.
Не исключено, что провоцируемые гормонами перепады настроения тоже обусловлены эволюцией. В первой половине менструального цикла женщина ощущает приподнятое состояние – эутимию. Вслед за ней следует овуляция – период, когда природа побуждает женщину искать партнера и совокупляться. Во второй половине менструального цикла повышается уровень прогестерона, и женщина ощущает подавленность – это состояние должно помочь ей сохранить оплодотворенную яйцеклетку, ведь пассивная, осторожная женщина будет держаться подальше от возможных опасностей. Если зачатие действительно произошло, уровень прогестерона подскакивает еще выше – это главный гормон, защищающий плод. Прогестерон причастен и к ПМС, и к послеродовой депрессии, и к дистимии – хроническому депрессивному расстройству. Случаи депрессии и тревожности учащаются во время беременности (особенно в первом триместре) и после родов. В древности добровольная изоляция матери в эти периоды служила залогом выживания ребенка. Такое поведение оказалось полезным и, слава Дарвину, закрепилось эволюционно.
Тревога и депрессия сохранились в нашем генофонде, потому что помогают нам приспосабливаться, выживать и растить детей. Беспокойная и осторожная собирательница не только найдет больше еды, но и благополучно доберется обратно домой – и, скорее всего, сумеет сберечь свое потомство. Женщина, впав в тоску в трудной ситуации, сохранит больше сил, потому что не будет расходовать энергию на поиски еды или партнера. Возможно, этим объясняется сезонная депрессия именно в то время года, когда с продовольствием в природе плохо, а запасы подходят к концу.