Походил еще немного и снова добавил: «Тебя и ребенка».
А потом Полина ему позвонила.
— Макс, что происходит? — спросила она взволнованным голосом.
— Ничего…
— Тогда к чему ты мне пишешь в такое время? Тем более такие вещи.
— Какие «такие вещи»?
— Ну… — она замялась. — Второе прости за два дня. Я аж спросонья глазам не поверила. Слушай, ты ничего там не натворил?
— Не-е-ет, — протянул он, с самым невозмутимым видом оглядывая весь тот беспредел, что творился в гостиной на первом этаже. — С чего бы я что-то творил, Поль.
— Хорошо… Макс, ты серьезно писал про любовь?
— Конечно. — Он даже кивнул, хотя она его кивка, понятное дело, не видела.
— Я тоже тебя люблю! Очень… — вдруг сказала она.
И на душе Максима мгновенно потеплело. В груди разлилась волна дикого, концентрированного удовольствия, как всегда бывало, когда Полина говорила ему о чувствах.
Он так разомлел, что даже пропустил то, что она сказала дальше. Уловил лишь последние ее фразы:
— Так, как раньше, нельзя. Нам надо серьезно поговорить, как-то поменять отношения, сгладить углы…
— Поменяем, сгладим, — тут же пообещал он. — Ни о чем не переживай, поспи еще немного, малышка. Тебе надо набраться сил. Вечером тебя заберу, и сразу начнем все сглаживать.
— Целую тебя, — ответила она.
В телефонной трубке послышался чмок.
— И я тебя, — сказал Максим.
На этом Полина положила трубку.
Максим еще немного постоял, поглазел на жуткий бардак, который сам же и устроил.
Он не знал как, но ему необходимо все привести в божеский вид к моменту, когда Полина вернется.
Единственным нетронутым островком в гостиной остался диван и кресло рядом. Максим подошел к креслу, где Полина так любила сидеть с книжкой, погладил ее подушку. Маленькая — тридцать на сорок, но ее самая-самая любимая. Набитая лебяжьим пухом, подаренная ее бабушкой. Наволочку для этой подушки жена сшила сама, даже вышила на бежевом шелке гладью букет сирени.
Пожалуй, это была единственная подушка в доме, с которой он не снял наволочку, не проверил. Все потому, что именно ее жена запретила трогать.
«Потому что ты — свин!» — объявила она ему когда-то.
А он всего-то пролил на нее томатный сок, пока смотрел футбол в гостиной.
Максим не собирался проверять эту подушку. Просто взял в руки, прижал к груди, как будто это Полина.
Внутри что-то зашелестело.