Нехарактерный звук для подушки, набитой лебяжьим пухом.
«Хочешь что-то спрятать — оставь это на виду», — вспомнил он главное правило, какому его учили при обысках.
Дольше не думая, Максим рванул молнию на наволочке, стащил ее и вскоре обнаружил, что в ткани, из которой сшита подушка, есть отверстие. Внутри кроме пуха определенно было что-то еще.
Засунул руку, достал.
Один листок, второй, третий… Десятый!
Всего их набралось двадцать семь.
Двадцать семь листков, вырезанных из тетради в клетку. Каждый лист — отдельное письмо.
«Здравствуй, мой Великан!
Надсмотрщик спит, а я пишу тебе, потому что очень скучаю.
Очень хочу опять к тебе сбежать, ты ждешь?»
Максим прочитал первое и позеленел.
Кто надсмотрщик — это ясно. А вот кто Великан?
— Стоп, это писала не Полина! — попытался он себя уверить.
Почерк похож, да. Но это не может быть ее рука, ведь она любит своего мужа. Любит же?
Максим помчался на кухню.
Среди вороха скинутых с полочек вещей нашел тетрадь, куда Полина записывала особенно понравившиеся рецепты из интернета. Стал сравнивать почерк.
Та же «д», витиеватая «б», аккуратные «о» и «а», тот же наклон, размер букв. Почерк у Полины был совершенно особенный, каллиграфический.
— Подделка! — упрямо взревел он.
Но кому это нужно? А даже если бы кто-то стал это делать, ну подделал бы одно письмо, два, в крайнем случае пять. Зачем напрягаться на двадцать семь листков? Это нелогично.
Максим положил письма на стол, сел и стал читать их одно за другим.
«Я так хочу тебя, мой любимый! Хочу прижаться к тебе всем телом, шептать тебе на ухо, как ты мне дорог, как нужен…»
Дальше больше.
В письмах описывались весьма откровенные сексуальные фантазии. Как Полина хочет, чтобы Великан ее взял, что наденет для их тайного свидания, с каким удовольствием сбежит к нему от надсмотрщика.
Максим давился этими письмами. Читал и задыхался.
Все можно подделать: почерк, стиль… Но не словарный запас! Для этого как минимум нужно было забраться Полине в голову. Все это были ее слова. Сколько раз она ему говорила подобное, используя практически те же фразы. Разве что никогда не называла его Великаном.
В письмах упоминались события, даже времена года. Из чего он сделал вывод, что писались они многие месяцы.
Получается, его любимая верная девочка скакала на каком-то переростке чуть ли не все время, пока была за ним замужем?