На мгновенье Вальтер задумался. Он погасил толстый окурок и придвинулся ко мне.
Вдруг он жалобно посмотрел на меня и прижал к себе крепкой ладонью:
– Полагаю, скучать тебе здесь не придётся. В мансарде можно сделать мастерскую. Кстати, я купил тебе мольберт.
Мы обошли с ним пустой, пахнущий свежим ремонтом дом. Внутри Вальтер осуществил грандиозную перепланировку. У коммунальных проектировщиков его дизайнеры отвоевали максимум жизненного пространства. Дом наводняли пастельные тона. В лучах мягкого искусственного света мы шли, скользя по паркетному полу, почти плыли (представил я непроизвольно), как рыбы в дорогом переливающемся аквариуме. Вдруг мы сталкивались с нашими чёткими отражениями в незаметных встроенных зеркалах и, сами того не замечая, замирали в шаге от своих двойников, которые удивлённо ухмылялись, глядя нам прямо в глаза.
– Здесь было три комнаты, – рассказывал Вальтер, прохаживаясь по залу первого этажа. – В этих комнатах ютились две семьи и больной старик. Они пользовались одной кухней. Туалет тоже был один на всех. В другом крыле две семьи жили в таких же условиях. – Вальтер озабоченно осмотрел светлую комнату, представляя недавние масштабы коммунального безобразия, в котором прозябали покорные жильцы дома № 5 по Морской улице. – Впрочем, жизнь у них началась только сейчас. Я переселил их в новые квартиры, а госпожу Игнатьеву взял к себе в домохозяйки.
Квартиру Крёпке Вальтер удачно вписал в общий проект дома. Если бы не экскурс в историю, которому Шмитц посвятил первый день моего пребывания в доме, я бы не догадался, что до войны здесь жили две семьи. Небольшой просторный дом, казалось, всегда был предназначен для одного хозяина. Прежде чем решиться на соединение квартир, Вальтер разослал письма в Восточно-Прусские землячества в надежде хоть что-нибудь узнать о судьбе соседей. Послал он запрос и в Кёнигсбергский дом в Дуйсбурге. Однако вразумительных ответов не получил. Было только предположение, что кто-то из Крёпке (возможно однофамильцев) эмигрировал в 49-м году в США из Магдебурга.
Сказать, что Вальтер активно разыскивал Алоиза, было бы неверно. Всё-таки тёплых чувств он к нему не питал. Конечно, он мог приступить к розыскам Алоиза во времена, когда был моложе и переселенцы из Пруссии ещё не разлетелись по свету, потеряв надежду на возвращение в родную провинцию. Но в пору поисков своего места на новой земле Шмитц всецело был занят утверждением собственной личности и любых отклонений от намеченного курса старался избегать: будь то переживания по поводу потерянных родителей, родины, друзей, знакомых…