Я насторожился.
Предчувствие неприятно заскреблось,
заворочалось, и это определенно не предвещало ничего хорошего.
Я остановился.
— И зачем вы мне все это
рассказываете?
Данилевский повернулся ко мне. И
глядя в упор своими звериными глазами сказал:
— Я хочу, чтобы ты пошел в этот
рифт.
От возмущения я фыркнул, как
встревоженная лошадь.
— Что? Хотите, чтобы я и после
официальной смерти продолжил на вас работать? А вообще — без
проблем. Только командировочные выплатите. За сто пятьдесят
лет.
— Монгол, ты не понял, — проговорил
Данилевский, приблизившись ко мне. — Давай сформулирую по-другому.
Ты пойдешь в этот рифт, отработаешь как нужно и вернешься. Надеюсь,
в этом столетии. И за это я не заплачу тебе ни рубля. Или буквально
через пять минут новость о тебе взорвет все новостные сайты. За
твою голову будут драться службы безопасности и корпораты,
психиатры и религиозные гуру. И всем прежде всего будет интересно,
что же у тебя внутри. Хочешь закончить свою карьеру на лабораторном
столе? Или в тюрьме? Или в качестве домашнего питомца какой-нибудь
дамы из числа корпоративной верхушки? Они иногда такое делают с
недееспособными знаменитостями.
— И для всего этого достаточно
одного только портретного сходства с фоткой столетней давности?
Данилевский широко улыбнулся.
— Не переживай. Доказательства я
тебе обещаю самые неопровержимые. И даже свидетелей, если
потребуется.
Сукин сын.
У меня аж кулаки сжались от желания
поправить челюсть этому самодовольному ублюдку.
Вот, значит, как.
Нет, я, конечно, и сам думал сходить
в какой-нибудь рифт, чтобы посмотреть, как работает эта штука в
моем мозгу и что вообще за задания мне предложит система.
Но есть огромная разница между тем,
что ты делаешь по собственной воле, и жизнью на коротком
поводке.
— Мне интересно… — проговорил я,
стараясь, чтобы голос мой звучал не слишком уж агрессивно. — Ну
так, в порядке информации. Это будет нарушением профессиональной
этики, если я тебя в жопу пошлю? Или банальным конфликтом предков с
потомками?
— Это будет глупостью, — совершенно
спокойно отозвался Данилевский. — Тем более ты не дослушал ту часть
договора, где ты получаешь кое-какие бонусы.
Он отвернулся от меня и пошел
дальше, подставляя лицо разыгравшемуся ветру, и продолжил уже на
ходу:
— А именно — я удалю из архива все
твои документы и буду хранить их на виртуальной карте личного
инфономика, — тронул он кончиками пальцев полоски у себя над
бровью. — Сделано все будет так, будто часть файлов архива
оказались повреждены. Такое иногда случается со старыми
материалами. И даже проданные Подкобыльским самородки возьму на
себя — просто заявлю об обнаружении кражи в одном из хранилищ.
Получится небольшой скандал, но я справлюсь с этим. А когда ты
принесешь мне новые данные из рифта, который не смогли укротить
другие, все вообще забудут эту историю. Единственное, если у тебя
остались какие-то предметы со станции, их нужно уничтожить, или
передать мне. Дальше я зарегистрирую тебя как нашего внештатного
сотрудника, и дело будет сделано.