И есть пока слепая честь,
Как на рабыню-нимфу влезть
И думать, что она твоя,
Страсть безрассудную творя.
До той поры любая мразь,
Святоша, олигарха власть
Будут творить своё добро,
Которому есть имя – зло!
Она знала, что любимый олигарх возник на перепродаже.
«Но при этом он великий учёный-поэт милостью Божией», – размышляла она.
Я не еду в край заброшенный,
Но уже который год
Он звенит в ушах непрошенно
И зовёт меня, зовёт. —
словно в безумное половодье вспомнились и всплыли в памяти стихи единственного. – Но где теперь найдёшь заброшенный край?! Это метафора, символ патриархальной жизни. Но метафора исчезает.
Русская литература подвергается гонению. Она не востребована, а вместе с ней и патриархальное бытие. Вспомним первые впечатления А. Солженицына о власти на местах – в поселениях. О значении уездов, земств. Чем они закончились?! В Якотском поселении Дмитровского района нет земли, но у главы – есть. Шикарная приёмная, секретари, машина. И так по всей России, кроме отдалённых северных и сибирских районов. Власть на местах лишила себя земли. Зачем она нужна, такая власть?! Ей навязали придуманный виртуальный цифровой мир, истина которого настолько далека от действительности, что может породить целую армию бытовых шизофреников и направить человеческие мозги в ту пропасть, из которой обратного хода нет. Цифры хороши, когда они не разрушают друг друга, не убивают разом созданное сотнями столетий. И если когда-то плуг был каменным и имел такие же примерно свойства, как железный цифровой, то свойства железа, полимеров, квантовых достижений не надо преувеличивать. Наука развивается черепашьими шагами.
Диалектика души исчезла. В борьбе за власть (прежде всего за просторы России), дармовые деньги человек теряет разум и приобретает всё новые и новые болезни. «Чума души» – самая жуткая болезнь – пришла к нам, а с ней – жуткое заблуждение: будут деньги, будет всё. О’кей! Жрёт деньги прежде всего киноиндустрия, реклама обезумевшего гомопрогресса. Сколько стоит улыбка подзаборной профурсетки-мумии, никто не знает. Можно за сто рублей уговорить, а другой – миллиарда покажется мало. Для этого кровавый рынок, со стрельбой между кланами, вырастил группу людей, знающих ту и другую среду, очень похожих на коллекторов-вышибал и зазывал. Что им надо – неизвестно…