– Все нормально? – умудряется спросить Надя.
Ее голос доносится словно сквозь толщу воды. Сглатываю, чтобы скинуть охвативший оглушающий эффект. И сразу же жалею об этом. Потому как звуки обрушиваются с такой силой, что буквально взрывают мне барабанные перепонки.
Разнобой голосов, перекаты смеха, густой шум моря, крики жизни… Едва сдерживаюсь от того, чтобы не заткнуть ладонями уши.
Глядя на Надю, мне хочется ее колотить. Руками и ногами. И не то чтобы это как-то пугало своей агрессивностью. Останавливает лишь то, что я не желаю показывать, насколько больно она мне сделала. И больше всего… Я не желаю показывать свою боль ЕМУ.
Киваю и отхожу.
Двигаясь в толпе, умудряюсь извиняться, если кого-то задеваю. Останавливаюсь, когда оказываюсь в первом ряду перед сидящими на плитах баскетболистами.
В лица не всматриваюсь. Скольжу взглядом на уровне груди. Красивые объемные мышцы, крупные ладони и полупустые пивные бутылки – вот, что попадает в обзор. Но я все равно узнаю Георгиева. Сморгнув пелену, осмеливаюсь поднять взгляд на лицо. Встречаюсь с его обычным высокомерным хладнокровием, и меня накрывает дрожь какого-то безумия. Внутри моей истерзанной души разгорается столь яростный гнев, которого я еще никогда в жизни не испытывала.
Зачем ты это сделал? Чего добился? Понимаешь ли, как больно мне сделал? Разве можно быть настолько жестоким?
На каждом вдохе мою грудь раздувает, словно парус. Кажется, что на следующем она заскрипит и пойдет трещинами. Плечи тоже в движении, я не могу это замедлить и успокоить. Благо, слезы не летят. Им просто неоткуда взяться. Ведь внутри меня все горит.
Мне не хватает воздуха. Мне недостаточно пространства. Мне мира мало!
Я не умею носить маски. Наверное, Георгиев видит что-то в моем лице. И в какой-то момент… с силой стискивает челюсти и опускает глаза. Задыхаюсь от проносящегося за грудной клеткой вихря. Он задевает и воспаляет каждый нерв. Делает мою плоть дрожащей и слабой. Но только пока я какое-то жалкое мгновение думаю, будто Саша пожалел о своем поступке. Пару секунд спустя он вскидывает взгляд на одного из своих друзей и беззаботно тому ухмыляется.
– Ага, тоже заметил этого черта. Поднялся он, блядь… Расскажет! – поддерживает разговор, в который я до этого даже не пыталась вслушиваться. – С лоха на пидора он поднялся. Вот как это называется.